Евфимия Носова — коллекционер. Рассудку вопреки?

Не стоит слишком доверять мемуарам. Из них скорее можно узнать об отношении мемуариста к описываемым людям и событиям, чем о самих людях и событиях. Предлагаю, например, сопоставить отзыв о коллекции Евфимии Павловны Носовой (урожденной Рябушинской) в мемуарах Юрия Бахрушина, племянника ее мужа, с несколькими картинами из ее коллекции, которые ныне радуют нас в Третьяковской галерее.

Читать далее

Как взбунтовавшиеся московские профессора создали собственный храм науки (к 110-летию Общества Московского научного института им. 19 февраля 1861 г.)

Для начала учредили Общество Московского научного института в память 19 февраля 1861 г. Ведь как раз в эти дни праздновалось 30-летие отмены крепостного права. Освободившиеся от гнета министерства просвещения ученые ощущали момент обретения собственной независимости как некое продолжение процесса освобождения, начавшегося в 1861 году… Понятно, что в столь свободолюбивом деле государство им было не помощник. Деньги на учреждение института нужно было изыскивать частным манером. Скидывались и ученые, и московское купечество. Впрочем, для скорейшего сбора средств благотворительные концерты проводили и Рахманинов с Шаляпиным.

Читать далее

Ураган в Москве 1904 года

На фото — дом Орешниковой, перенесенный ураганом на соседний двор — Епархиального свечного завода в Посланниковом переулке. Ровно за 113 лет и 1 месяц до нынешнего урагана (свирепствовавшего в том числе и в Посланниковом, и на Бауманской (бывшей Немецкой), и в окрестных переулках), 29 июня 1904 года случился еще более разрушительный.

Читать далее

О докторе Захарьине

— Вы хотите жениться на моей дочери?
— Да,— робко отвечаете офицер.
Захарьин смотрит на него еще несколько времени и сурово говорит:
— Раздевайтесь.
Следует продолжительный, внимательный, всесторонний осмотр с выстукиванием и выслушиванием при суровом молчании профессора.
Осмотр наконец окончен.
— Здоровы,—заключает Захарьин,— Женитесь. Буду выдавать по 1000 в месяц. Будете хорошим мужем — прибавлю.

Читать далее

Кареты с фонарями, или как вызвали «скорую помощь» в начале XX века

Кареты выезжали только к тем, кто пострадал на улице, — забирать больных из домов строжайше запрещалось. А поскольку «скорая помощь» (в отличие от врача, которого приглашали на дом) была бесплатной, то, случалось, больных специально выносили на улицу. Вызвать «скорую» мог не всякий, кому в голову взбредет, а только официальное лицо — городовой, дворник или ночной сторож. и на извозчике.

Читать далее

Академик живописи Михаил Петрович Боткин. О методах коллекционирования

Приехала как то к нему неизвестная женщина и показывает икону.
– Вот возила в Киев, – говорит женщина, – к Ханенко, да он мало дает, всего 500 рублей, а икона то, говорят, тысячи стоит.
– Оставьте, матушка, – говорит богобоязненный ханжа Боткин, кладет икону на аналой (специально устроенный для декорума), – оставьте, погляжу, может и сойдемся, зайдите дня через два…

Читать далее

Дней минувших анекдоты (копилка экскурсовода)

Готовя очерки и экскурсии по Москве, я читаю книги. И в них натыкаюсь на небольшие забавные факты, какие-то короткие истории, которые, может быть, когда-нибудь войдут в экскурсию или очерк, а может быть, и не войдут.

Читать далее

Октябрьская революция в Москве: как пострадал Кремль

Москва и Петроград по-разному приняли обе революции: в феврале в столице разгорелись ожесточённые бои, а в Москве всё прошло относительно бескровно (троих погибших «самокатчиков» в церкви Николы на Берсеневке отпевали и провожали всей Москвой). А вот в октябре всё вышло ровно наоборот. В Петрограде не нашлось других желающих защищать Временное правительство, кроме женского батальона смерти, тоже, в общем-то, почти не сопротивлявшегося. А вот в Москве случилась кровавая каша. Юнкера Александровского и Алексеевского военных училищ, учащиеся нескольких школ прапорщиков, студенческие роты всерьёз защищали уже прекратившую своё существование власть. Бои – кровопролитные и разрушительные для Москвы – продолжались 9 дней: с 25 октября (7 ноября по новому стилю) до 2 (15-го) ноября. Об этих трагических событиях – отрывки из донесений противоборствующих сторон и из воспоминаний очевидцев.

Читать далее

Царское отречение. К 100-летию революции

В дверях появился государь. Он был в серой черкеске. Лицо? Оно было спокойно. Мы поклонились. Государь поздоровался с нами, подав руку. Движение это было скорее дружелюбно. Жестом государь пригласил нас сесть… Говорил Гучков. И очень волновался. Он говорил, очевидно, хорошо продуманные слова, но с трудом справлялся с волнением. Он говорил негладко… и глухо. <…> О том, что происходит в Петрограде, … слегка прикрывая лоб рукой, как бы для того, чтобы сосредоточиться. Он не смотрел на государя, а говорил, как бы обращаясь к какому-то внутреннему лицу, в нем же, Гучкове, сидящему. Как будто бы совести своей говорил. Он говорил правду, ничего не преувеличивая и ничего не утаивая. Он говорил то, что мы все видели в Петрограде. Другого он не мог сказать. Что делалось в России, мы не знали. Нас раздавил Петроград, а не Россия… Государь сидел, опершись слегка о шелковую стену, и смотрел перед собой. Государь смотрел прямо перед собой, спокойно, совершенно непроницаемо. Единственное, что, мне казалось, можно было угадать в его лице: эта длинная речь – лишняя.

Читать далее

О традиции перекрывать дороги для проезда начальственного кортежа

О перекрытии дорог для проезда начальственного кортежа — как это было 126 лет назад (по идее, в менее цивилизованные времена).

Читать далее

Приключения белого красного червонца

Цветные бумажные деньги – отечественное изобретение. Первые купюры, выпущенные в России в 1769 году, были белыми. Их номинал: 25, 50, 75 и 100 рублей. Большие по тем временам деньги (например, карат бриллианта стоил тогда 100 рублей). А вот когда понадобилось выпустить купюры поменьше: 5 и 10 рублей, тут-то и призадумались. Ведь такие деньги уже и у крестьян встречаются. Не у всех, конечно (подушная подать в год составляла 70 копеек, и была огромному количеству крестьян совершенно непосильной). Но у некоторых особо способных к коммерции – бывало. А уровень грамотности даже среди особо способных к коммерции — аховый. Считать-то считали, в количестве монет не путались, да вот цифр не знали… Ну и как таким людям купюру в руки давать? Решено было сделать цветовую индикацию. Поразительно, но вот как было выпущено при Екатерине: 10 рублей – красные, 5 рублей – синие, 3 рубля – зеленые, рубль – желто-коричневый – так и оставалось почти неизменно до самого конца СССР. 200 лет!

Читать далее

Нарком финансов и соавтор дома Наркомфина Николай Милютин и командующая женским батальоном смерти Мария Бочкарёва: воспоминания о штурме Зимнего

Юнкер, почти ребёнок повел нас по комнатам. Вот какая-то голубая гостиная, затем через пару комнат зал, весь в зеркалах, в которых играют отсветы окон. Повсюду невероятная грязь. Спрашиваю юнкера:
–Скажите, юнкер, почему вы ушли?
–Мы – монархисты, говорит юнкер,– ваши ссоры нас не касаются .
–Вот как? Мерси покорно. Здорово.
Проходим освещённые комнаты. У дверей какого-то зала встречаем торопливо идущего человека с длинными волосами, в пенсне. С ним матросы, всего человек двадцать. Идём за ним. Вот длинная зеленая комната с камином. Посередине покрытый традиционным сукном стол. За столом какие-то люди. Это и есть правительство Керенского? Ну нам тут делать уже больше, видимо, нечего…

Читать далее

Савва Мамонтов – предыстория. О первой русской железной дороге

Для первой «образцово-показательной паровозной железной дороги», построенной силами исключительно русских рабочих и инженеров и на деньги исключительно русских купцов, было выбрано направление на Троице-Сергиеву лавру. Предварительно Фёдор Чижов проделал едва ли не первое в России частное статистическое исследование. Выглядело это так: у Крестовской заставы на Троицком шоссе, соединяющем Москву с лаврой, дежурили, сменяя друг друга, студенты Московского технического училища (заинтересовать их было нетрудно – ведь именно им, начинающим русским инженерам, строительство железной дороги открывало широкие перспективы). Они бесцеремонно заскакивали на подножки проезжающих экипажей, заглядывали в повозки и тут же записывали, сколько людей пересекает заставу и сколько товаров везётся.

Читать далее

Как арап женился и без помощи царя Петра, или четыре развода в роду Пушкина

Известные семейные сложности Александра Сергеевича, похоже, не идут ни в какое сравнение с тем, с чем довелось столкнуться старшим членам его семьи. В архивах Священного Синода и духовных консисторий Санкт-Петербурга и Москвы хранятся материалы бракоразводных дел прадеда, деда, двоюродного деда (он же опекун матери) и любимого дяди Пушкина. Особенно драматично все сложилось в прадеда, Абрама Петровича Ганнибала. У того самого «арапа» — сына чернокожего князя из Абиссинии, волею судеб попавшего в Россию, снискавшего благосклонность царя Петра и дослужившегося до генерал-аншефа по инженерной части. Это о нем его великий правнук собирался, да так и не успел написать роман под названием «Арап Петра Великого». Зато (оставим в стороне равнозначность замены) режиссер Александр Митта снял о нем фильм «Как царь Петр арапа женил» с Высоцким в главной роли. Сюжет фильма вымышленный, и жену Абрама Петровича звали отнюдь не Наталья Ртищева, да и романтики на самом деле в его матримониальной истории было маловато.

Читать далее

Как в Москве появилась психиатрия

В 1762 году, в царствование Екатерины II, Сенат постановил учредить доллгаузы (так на немецкий манер именовались психиатрические клиники). При этом никто в России не знал, что эти самые заграничные «доллгаузы» должны из себя представлять. Так что Сенату пришлось запросить по этому поводу Академию наук. Но и там в Ученой коллегии не нашлось никого, знакомого с этим делом. И тогда историограф Герхад Фридрих Миллер представил проект, составленный по собственному разумению: строительство первых психиатрических заведения в России должно финансироваться из казны с привлечением благотворительных пожертвований от родственников будущих пациентов. В дальнейшем доллгауз будет существовать на самоокупаемости – во многом за счет труда больных на прибольничных заводах и фабриках: суконных, шелковых, полотняных и так далее.

Читать далее

Как встречали Новый год в Москве 100 лет назад

Новый год полагалось встречать в общественных местах, в основном – в ресторанах. В Петровском парке, за городом — «Яръ», «Стрельна», «Мавритания», «Аполло», «Эльдорадо». В городе «Эрмитаж», «Метрополь», «Большая Московская гостиница», «Славянский базар». Если кто был стеснен в средствах, на ресторанную еду можно было особенно и не тратиться, ограничиться вином и легкими закусками, ведь дома, провожая старый год, все уже получали свой праздничный ужин. Но немало было и таких, кто пировал в эту ночь два раза. Впрочем, и первые, и вторые стремились в рестораны не за едой, а за безудержным новогодним весельем, за вином и новогодней развлекательной программой.

Читать далее

О том, как покупали и наряжали ёлку в начале ХХ века

Ёлку мы иногда ходили выбирать вместе с мамой; чаше же она покупала её одна. Это бывало в Сочельник утром. После обеда елку вносили в столовую, и с той минуты нам уже не разрешалось входить туда. … Украшали елку папа, мама, Лили. Мы сидели чаще всего на диване в маленькой комнате, в страшном напряжении и волнении. Из столовой доносились обрывки разговоров и звуки, сулившие несказанную радость. Так продолжалось два-три часа. Наконец, двери открывались и мы входили в столовую. Первая минута была незабываемой. Столовая вся была праздничной, особенной, непривычной. Обеденный стол стоял в стороне. На его месте посереди комнаты стояла высокая, до потолка ёлка, сияющая огоньками разноцветных свечей. Всё, что было на ней, было так интересно, что мы долгое время не видели ничего другого, только ходили вокруг и разглядывали украшения и игрушки. Основная масса игрушек оставалась из года в год одна и та же, и мы каждый раз узнавали в них своих старых знакомых. Понемногу же мама всегда подкупала новых, с которыми мы с восхищением знакомились.

Читать далее

Татьянин день: Gaudeamus!

На шестой день по окончании Святок город снова начинал гудеть. И снова рестораны были переполнены, причем разрушений им причинялось побольше, чем в Новый год. Напрасно Городская дума предлагала студентам в Татьянин день вместо пивных посетить антиалкогольный музей у Никитских Ворот: студенты только хохотали над такими предложениями… «Татьянин день — это такой день, в который разрешается напиваться до положения риз даже невинным младенцам и классным дамам. В этом году было выпито все, кроме Москвы-реки, которая избегла злой участи, благодаря только тому обстоятельству, что она замерзла» (из фельетона Чехова для журнала «Осколки», 19 января 1885 года).

Читать далее

Совсем другой город Энск художника Андрея Черкасова

Эта коллекция уникальна. Даже похожего ничего не существует – во всяком случае, нам (да и самому Андрею Черкасову) не известны художники, работающие в подобном жанре. Многочисленные фарфоровые жители фарфорового города Энска отчасти вылеплены, отчасти нарисованы, и каждый по-своему: со своим лицом, своим характером. Можно сказать: вот что получается, если настоящего художника попросить изготовить обычного гжельского петушка. -) «Совсем другой город» обычно интересуется историей Москвы, но на этот раз мы встретились с Андреем Черкасовым, чтобы узнать историю его Энска…

Читать далее

Георгий Данелия:  «На обед грузины едят котлеты с макаронами,  это когда гости приходят – бросаются готовить сациви»

Мы с Расулом Гамзатовым как-то пошли поужинать в Дом литераторов. Обычно никаких удостоверений на входе там никто не спрашивал, но в тот раз была, видимо, какая-то проверка, потому что вахтёр пристал к нам, требуя удостоверений. У Гамзатова оно было, а мне пришлось сказать: «А я его шофёр». Потом я ещё много раз бывал в ЦДЛ, но опять никто никаких удостоверений не требовал. И вот, как назло, когда я пригласил туда делегацию итальянских кинематографистов, администратор Дома литераторов увидел, как мы заходим, и накинулся на вахтёра: почему, дескать, пускает неизвестно кого. «Да это же шофёр Расула Гамзатова с друзьями!» — оправдывался тот. (Георгий Данелия)

Читать далее