Описание экскурсий

Экскурсия посвящена Баженовскому архитектурному комплексу, который интереснее всего рассматривать с улицы, а с прихотливой внутренней планировкой знакомиться, зайдя в Средний дворец (где, к тому же, выставлена замечательная коллекция мраморной скульптуры Шереметевых из усадьбы Останкино). Получасовая экскурсия по Большому дворцу — в конце по желанию.

Полуторачасовая экскурсия по прекрасно сохранившимся интерьерам в стиле рациональный модерн в 6-комнатной квартире доходного дома Варыхановой. Естественно, интерьеры сохранились не просто так, а в связи с мемориальной музеем-квартирой Глеба Кржижановского – автора и разработчика плана ГОЭЛРО.

Центральный портик Дворца, обращенный к водной глади Большого пруда, играл роль роскошной ложи, с которой гости любовались усадебными представлениями: потешными «морскими баталиями», «взятием острова-крепости», прогулками на яхте под звуки рогового оркестра и хора песенников. Но особенно поражающим было зрелище из окон Дворца «огненной потехи»: отражавшейся в ночном зеркале пруда многоцветной картины, сотканной огнями грандиозных фейерверков.

Поразительно, но 100 с небольшим лет назад прекрасные «доходники» в стиле модерн, неорусском и эклектике, которыми мы сейчас так любуемся и которые относим, без всякого сомнения, к исторической Москве, воспринимались не лучше, чем мы сейчас воспринимаем строящиеся тридцатиэтажные ЖК.

Писательский городок, возникший в Переделкино в середине 1930-х годов, превратил это место в центр творческой жизни. Борис Пастернак, Валентин Катаев, Андрей Вознесенский, Лев Кассиль, Вениамин Каверин, Александр Фадеев, Корней Чуковский и многие другие — трудно найти писателя, который бы не был так или иначе связан с переделкинскими местами: литературная братия жила здесь на литфондовских дачах, в Доме творчества, снимала уголки в окрестных деревнях или просто подолгу гостила у друзей и знакомых.

Из воспоминаний князя Голицына: «Я смутно помню его <Арапова>, бывшего в Москве, с необыкновенно тупым широким лицом. Когда он умер, его вдова вышла замуж за некоего князя Святополк-Четвертинского, совершенно разорившегося, славившегося своими охотничьими похождениями в Индии и Африке, где он месяцами пропадал; кроме охоты, он любил затевать разные тёмные аферы, и о нём рассказывал мой отец, что, нуждаясь в деньгах, он однажды украл бриллианты своей жены, о чём та узнала от сыскной полиции. Жена его как-то вскоре таинственно умерла, а он исчез навеки за границей. Я помню эту чету в Петровском, причём он поразил всех своим необычайным костюмом в белой каске, какие носят в Индии».

В 1895 Алексей Викулович пригласил Франца Шехтеля переделать часть интерьеров. Шехтель в это время строил особняк Зинаиды Морозовой (жены представителя другой ветви Морозовых — Тимофеевичей) на Спиридоновке. И многие интерьерные находки использовал в обоих морозовских домах. И даже Врубеля привлек и там, и там. Для одного дома Врубель отлил скульптуру, для другого написал панно на тему Фауста. Как они вписались в шехтелевские интерьеры — мы оценим на экскурсии по усадьбе А.В.Морозова.

В поисках своего места в архитектурном мире Москвы Ян (Иван) Владиславович Жолтовский и не пытался догнать уходящий поезд московского модерна – слишком много было маститых конкурентов на этом поле: Шехтель, Кекушев, Эрихсон, Иванов-Шиц… Жолтовский пошел своим путем. Тем же путем, что Цветаев – в музейном деле. Тот делал копии, чтобы москвичи могли не выезжая из Москвы увидеть Давида Микелянжело. А этот – чтобы, не выезжая из Москвы, можно было полюбоваться на итальянские палаццо Тьене или лоджию дель Капитаньо. Музей в камне – вот что делал Жолтовский.

Приёмы, опробованные Шехтелем в архитектуре собственного особняка в Ермолаевском переулке и особняка Зинаиды Морозовой на Спиридоновке, здесь доведены до совершенство и получили новый смысл. А мраморная лестница-волна – первый случай в России, когда архитектурный элемент представляет собой полноценное, самостоятельное произведение скульптуры. Горький, живший здесь в 20-х-30-х годах, жаловался, что особняк его душит, да и архитектуры такой не любил: «Нелепый дом», «Величаво, грандиозно, улыбнуться не на что». Но первому владельцу – видному старообрядческому деятелю Степану Павловичу Рябушинскому дом был соразмерен. Это его мировоззрение легло в основу символизма художественного решения. Ведь всё в этом доме, начиная с пространственно-планировочной структуры, кончая колористикой, работает на идею восхождения к свету Божественной истины. Этот дом — мировое дерево, микрокосм.

Мода на интерьеры в стиле историзма, когда всякое помещение, словно театральная декорация, оформлено по-разному, но очень богато и ярко, и отсылает то к Древней Греции, то к Египту, то к французскому рококо, то к немецкой романике, то к итальянскому Возрождению – чисто купеческая. Обычно в этом наборе есть еще готика — Шехтель ее очень любил. Но именно в особняке Смирнова ее почти нет, и это не случайно! Почему так — поговорим на экскурсии. А также о том, откуда на все это деньги: о винной торговле в России, об откупах и откупщиках, о государственной монополии и сухом законе.

Нынешнее здание Центрального дома шахматиста на Гоголевском бульваре в москвоведческой литературе принято называть городской усадьбой Васильчиковой-Оболенского-фон Мекк, хотя на самом деле владельцев у особняка было гораздо больше. На экскурсии нас больше всего будут интересовать фон Мекки с их железнодорожными концессиями и сложной историей отношений с Чайковским. Ну и Алексеевы, владевшие домом в 60-х – 80-х годах XIX века. Ведь именно здесь родился Николай Александрович Алексеев – знаменитый московский городской голова.

В роду Стахеевых очень не одобряли страсть Николая Дмитриевича к игре. Был в семье даже негласный запрет называть мальчиков Николаями. В 1914 году Николай Дмитриевич, оставив Москву, окончательно перебрался в Париж, откуда частенько наведывался в казино в Монте-Карло. Опустевший роскошный особняк на Новой Басманной стал сдаваться в аренду. Сняла его вдова Саввы Морозова со своим новым мужем — московским градоначальником Анатолием Рейнботом (это было уже третье замужество Зинаиды Григорьевны и второй чужой муж, уведенный из семьи). Счастья в особняке, впрочем, не было и им…

Вогауштрассе – так в конце XIX века прозвали улицу Воронцово поле. Впрочем, этот красноречивый топоним, свидетельствующий о том, что здесь, от самого Земляного вала до самого Яузского бульвара что ни дом, то собственность многочисленных членов семейного клана Вогау, с полным правом можно распространить и на переулки. В Кривогрузинском (ныне — переулке Обуха) стоит великолепной краснокирпичной архитектуры лютеранская больница, построенная на средства семьи Вогау (впрочем, жертвовали и другие прихожане лютеранского собора Петра и Павла). А в Большом Николоворобинском — усадьба Тессена-Островских-Марков с особняком, который в 1884 году построил семейный архитектор клана Вогау – Виктор Коссов (он же строил кирху Петра и Павла в Старосадском) для одного из трех совладельцев фирмы Вогау – Моритца Марка и его жены Софии, урожденной Вогау.

Чаеторговая фирма Высоцких, закупавшая чай в Индии, на Цейлоне, в Китае и на острове Ява, была одной из ведущих в России: одних только развесочных фабрик — 6, а еще 77 магазинов по всей России, чистая прибыль более 2 миллионов рублей в год. В связи с Высоцкими стоит поговорить и о конфессиональных особенностях иудейского бизнеса (как мы прежде говорили о бизнесе староверческом и лютеранском). Высоцкие и их родственники и партнеры Гоцы были настоящими знаменитостями среди единоверцев, про них анекдоты  сочиняли.

На этой экскурсии смотрим прелестный деревянный особняк в стиле модерн — постройки Льва Кекушева. Там прекрасно сохранились интерьеры: лестницы, камины, оконные переплеты, двери, потолки, наборный паркет… Ну а говорить будем о династии купцов Носовых, разбогатевших на производстве драдедамовых платков. Историю бизнес-успеха этой семьи театровед Юрий Алексеевич Бахрушин (по матери Носов) описал так: «После нескольких лет работы они скопили небольшие деньги и, с благословения дяди, начали самостоятельно заниматься ткацким и красильным производством в своём небольшом родовом домике по Семёновской улице». На самом деле, одного благословения дяди для того, чтобы открыть столь масштабное производство и в течение нескольких десятилетий сделаться миллионерами, явно мало. Вот об этом мы и поговорим. Как староверам это удавалось?

Часто ли выпадает случай посетить Центральный банк? И вот сейчас у нас, кажется, есть такая возможность — побывать на Неглинной 12, в величественном здании, выстроенном в 1894 году для Государственного банка Российской империи по проекту Константина Михайловича Быковского, украшенном барельефами скульптора Опекушина. Барельефы, что понятно, тематические: многочисленные изображения бога торговли Меркурия и аллегорические фигуры, символизирующие разные отрасли хозяйства. В этом здании всегда был банк и только банк. Когда не стало Российской империи — банк был переименован в Госбанк СССР, когда не стало СССР – в Центробанк России.

Если у вас есть договоренность с ГлавУпДК при МИД России о посещении особняка (Дома приемов МИД), и вам нужен экскурсовод, свяжитесь с нами письмом на sov-drug-gorod@mail.ru, либо сообщением в WhatsApp на +7 (985) 973-34-99.

Говорят, что архитектура – это застывшая музыка. Но в России это прежде всего застывшая государственная политика. Здесь, где жизнь, по меткому выражению Столыпина, устроена так, что «за десять лет меняется всё, а за двести лет ничего не меняется», архитектор иной раз может и не успеть достроить здание, как «генеральная линия партии» поменяется да ещё и не по одному разу. И попробуй-ка не угадай, какой она будет к моменту окончания строительства! С гостиницей Ленинградская – одной из семи сталинских высоток — вышло ровно так…

Знаменитое место загулов и чудачеств московских купцов, обмывавших здесь удачные сделки. И пусть от знаменитого ресторана «Яръ» мало что осталось, зато в глубине парка в целости и сохранности стоит великолепный нарядный особняк, построенный по проекту Л.Кекушева – бывший ресторан «Эльдорадо», а рядом еще один – бывший «Аполло» (их слава когда-то не уступала «Яру»). Здесь же неподалеку – вилла «Черный лебедь» экстравагантного Николая Рябушинского – та самая, где он промотал свое состояние. Кроме того, именно в Петровском парке, в клинике психиатра Усольцева пытались спасти Михаила Врубеля от его страшного недуга – и в благодарность больной художник набросал для клиники эскиз ограды, построить которую взялся сам Ф.Шехтель.

Мы посмотрим недавно отреставрированные императорский путевой дворец и царские покои в старом здании вокзала Твери. И еще уникальный Морозовский городок для 14 тысяч рабочих «Тверской мануфактуры» Морозовых-Абрамовичей. Комплекс состоит из более 50 весьма эффектных строений. Особенно впечатляют корпуса 3-5-этажных краснокирпичных казарм (в том числе знаменитая казарма «Париж») в стиле псевдоготики, переосмысленной в модерне.