Как взбунтовавшиеся московские профессора создали собственный храм науки (к 110-летию Общества Московского научного института им. 19 февраля 1861 г.)
«Занятия науками в России не считается делом государственного и общественного значения. Это относится скорее к любительским упражнениям. Поэтому русская наука доселе не имеет ни своих самостоятельных учреждений, где она была бы единственным назначением, ни своих самостоятельных работников, которые обязаны были бы отдавать ей все свое время и труд. Почти вся русская наука — это результат самоотверженной и бескорыстной работы наших выдающихся преподавателей и профессоров Московского Университета», — писал в 1911 г. профессор Тимирязев, его статья была опубликована в газете «Русские ведомости».
Не было бы счастья, да несчастье помогло. В то же самое время вышли циркуляры министра просвещения Кассо «О надзоре за учащимися высших учебных заведений», «О временном недопущении публичных и частных студенческих заведений», фактически уничтожавшие университетскую автономию. Они запрещали проведение студенческих собраний и возлагали на университетскую администрацию по сути полицейские функции. Как писал тот же Тимирязев: «Каждый русский профессор, лично и коллективно, со школьной скамьи и до преклонной старости вынужден разрешать дилемму: или бросить свою науку, или забыть о своем человеческом достоинстве». На этот раз оскорбленные профессора не стерпели. Созвали экстренное заседание университетского совета, на котором ректор, помощник ректора и проректор в виду невозможности работать в таких условиях сложили с себя полномочия. Министерство просвещения ничуть не смутилось и просто уволило их из университета. В знак протеста из университета уволилась внушительная группа профессоров и приват-доцентов, в том числе Тимирязев, Сербский, Вернадский, Россолимо, Ганушкин, Фохт, Чаплыгин и другие (всего 130 человек) — можно сказать, сплошь будущие персонажи московской топонимики, потому что это их именами в Москве сейчас названы проспекты, улицы, институты, больницы. Цвет русской науки!
В большинстве своем профессора и преподаватели Московского университета перешли на работу кто на медицинский факультет Московских Высших женских курсов, кто в частный университет Шанявского. Преподавать в Москве в 1911 году было где! Но вот возможностей для занятия наукой у этих звезд научной мысли стало еще меньше, чем прежде…Вопрос встал ребром: нужно создавать в Москве некий научный центр с лабораториями. Как писал профессор Умов: «Если при условиях русской действительности учебное заведение не может совмещать в себе достижение двух основных целей: духовной деятельности человечества — просвещения и его производительности, — то должны быть создаваемы в известной пропорциональности учреждения как прежнего, так и нового типа, преследующие только одну цель: непрерывную научную работу; учебные цели в таком учреждении могут также существовать, но в подчиненной, а не в главной роли. Наиболее подходящим названием для проектируемого учреждения было бы — «вольная научная академия», в отличие от учреждений, открытых только немногим избранникам».
В качестве «нового очага науки» было решено создать Московский научный институт на частные средства. Там не должно было быть учащихся и преподавателей, а только исследователи, проводящие научную работу. Как писали сами основатели: «Храм науки, в котором, несмотря на все невзгоды и бури общественной жизни, будет гореть неугасимое пламя знания, непрерывно и неизменно связывающее многострадальную Россию с культурной работой великой человеческой семьи». Идея создания научного института была не новой в мировой науке. Подобного рода учреждения существовали в Америке (Институт Карнеги), в Германии (Берлинский научный институт, основанный в память юбилея Берлинского университета императором Вильгельмом), в Париже (Институт Пастера), в Англии (Лондонский Королевский институт).
Но таковой Московский научный институт еще нужно было создать. Для начала учредили Общество Московского научного института в память 19 февраля 1861 г. Ведь как раз в эти дни праздновалось 50-летие отмены крепостного права. Освободившиеся от гнета министерства просвещения ученые ощущали момент обретения собственной независимости как некое продолжение процесса освобождения, начавшегося в 1861 году… Понятно, что в столь свободолюбивом деле государство им было не помощник. Деньги на учреждение института нужно было изыскивать частным манером. Скидывались и ученые, и московское купечество. Впрочем, для скорейшего сбора средств благотворительные концерты проводили и Рахманинов с Шаляпиным. Одним из самых последовательных меценатов Общества научного института стал, в частности, Гуго Морицович (Маврикиевич) Марк (о котором я рассказываю на экскурсии в особняк Марков-Вогау в Николоворобинском переулке) – он пожертвовал на содержание институтов Московского научного общества более 3 млн руб. Этих денег хватило на создание трех институтов: Физического, Биологического и Физиологического. Давали деньги на институт Алексей Александрович Бахрушин, Прохоровы, Рябушинские, Морозовы. К 9 февраля 1913 г. было собрано 200 812 руб. 30 коп., капитал был вложен в прибыльные активы и приносил проценты — 462 руб. 58 коп. в год.
В научный костяк института, кроме вышеперечисленных московских «профессоров-бунтарей», вошли специально приехавшие в Москву Иван Павлов. 3 мая 1911 г. он писал: «С глубочайшей признательностью принимаю делаемое мне предложение, считаю для себя честью стоять среди учредителей Общества, ставящего себе задачей применение на родной почве общепризнанного и могучего средства для успешного развития научной работы. Честь Москве, что в ней всегда находится достаточно примеров общественных инициатив и энергии для осуществления великих задач жизни. Только этими инициативой и энергией создаются сила и достоинство истинно активных и исторически важных наций. И.П. Павлов».
В январе 1917 г. Московским научным обществом на Миусской площади, рядом с народным университетом им. Л.А. Шанявского был создан Физический институт с новейшим оборудованием, электронными лабораториями, где могли работать 50 физиков. В Физическом институте находился единственный в Москве рентгеновский аппарат. Их этого института выросли потом главные советские академические институты физики, вроде Института физики Земли…
Физиологический институт Московского научного общества расположился на Сивцем Вражке. В 20-е годы этот институт направил все свои силы на борьбу с голодом, охватившим в это время всю страну. В январе 1920 г. Физиологический институт был преобразован в Институт физиологии питания, причем одна из клиник лечебного питания расположилась в Николоворобинском переулке, д. 7 – то есть в особняке Марков. Гуго Морицовича (Маврикиевича) уже года два как не было в живых – умер от голода, холода и отсутствия лекарств в 1918-м.
