Русские народные масоны
Всякого рода сект: хлыстов, молокан, скопцов, жидовствующих – в России XIX — начала XX века хватало. Об этом подробно — в небезызвестном докладе генерал-майора Липранди, чиновника МВД. Но вольные каменщики в исполнении крестьян Богородского уезда как-то особенно поражают. Итак, 1843 год, Подмосковье.
Из письма графа Бенкендорфа исполняющему обязанности Московского военного губернатора князю А.Г. Щербатову (17 декабря 1843 г.):
«Милостивый Государь, князь Алексей Григорьевич!
До сведения Государя Императора дошло, что не далеко от Москвы, в деревне Вохне, завелась секта, которую окрестные простолюдины называют фармазонскою. Вступившим в эту секту выдается в награду по 100 рублей ассигнациями. Из Вохны в дер. Кузнецы, находящуюся перед станцией Плотавы, приезжает старик в пуховой старой шляпе, чтобы склонять крестьян ко вступлению в означенную секту, которая состоит в том, что члены оной, при сходках, ссужают друг друга своими женами. Рассказывают, что с каждого вступающего в эту секту снимают портрет и что если кто изменит, то старик выстрелит из пистолета в портрет и изменивший (л. 1об.) умирает, что упомянутый старик достает деньги от какого-то богатого человека, … (проживающего ?) в Москве, и что в деревне Кузнецах подговоренных находится до пяти человек. Вступивших в эту секту узнать не легко, ибо они ходят в церковь и молятся как православные; замечено, что они на базарах тратят много денег! <…>
Из письма Филарета (Дроздова), митрополита Московского, князю А.Г. Щербатову:
«Сиятельный князь, Милостивый Государь!
<…> Из наблюдений сих (священников местных сел за крестьянами – прим. СДГ) видно:
В приходе Воскресенском <Павловского> посада <…> крестьянин Терентий Алексеев, д. Соловьевой (и прочие крестьяне, чьи имена и деревни долго перечисляются в документе – прим.СДГ), хотя на увещания и вразумления отвечают, что они за собою ничего не знают и ни к какой секте не принадлежат, кроме Православной церкви, но имеют они ночные собрания с большой осторожностью, и приметна у них наклонность соблазнять других <…>. Андреев детей рождает, а Алексеев не вступает в брак; <…> Пимен и Герасим Афанасьевы образ жизни ведут подозрительный, а жена Пимена Журавлева и детей рождать перестала уже три года, а прежде имели оных, Кондратий Журавлев к браку не приступает, хотя уже имеет лета совершенные, именно 25 лет. Прежние сборища их открылись в доме Пимена и Кондратия Журавлевых с 13 по 14 число прошедшего сентября, в котором были все последователи учения <…>.
Милостивый Государь, Вашего Сиятельства покорнейший слуга
Филарет, митрополит Московский».
Из показаний крестьян, привлекавшихся к «Делу»:
«Крестьянин Андрей Тихонов показал: «…сын Николай перестал три года пить вино, с женою своею Авдотьей … имеет соитие три раза в год, от этого она перестала родить детей, книги все старые (не разб., видимо, – не читает – прим. Ред. Альманаха «Богородский край») … а берет читать … у крестьянина деревни Меленках Агафона Карпова, хотя я упрекал сына за такую жизнь, но когда он перестал пить вино, то это мне понравилось…».
Крестьянин деревни Кузнецов Леонтий Кондратьев сын Петров , 22-х лет, показал: «…о существовании в нашем уезде секты, называемой фармазонскою, я услышал в недавнем времени… 1) что вступающим в секту платят деньги, сколько не знаю; 2) снимают с вступающих в секту портреты. Когда тот, с которого снят портрет, захочет изменить, то портрет почернеет для предупреждения о той измене, в портрет его выстрелят, после чего он должен умереть…».
(из Ст. «Вохонские «фармазоны» и «хлысты» в Альманахе «Богородский край» N 3(8) (2000)
Ирина Стрельникова
P.S. На фото, скорее всего, не масоны. Ну, во всяком случае, неизвестно — масоны ли они. Просто крестьяне села Серегинское. Но поди пойми, что там под шляпой, в голове у русского человека.