Прогулки по Москве, авторские экскурсии по особнякам, однодневные путешествия
Однажды Чехов задумал роман «О любви». Долгие месяцы он писал, потом что-то вычёркивал, сокращал. В итоге от романа осталась единственная фраза: «Он и она полюбили друг друга, женились и были несчастливы…» Сам Антон Павлович панически боялся жениться. Ему даже снился навязчивый кошмар, что его женили на совершенно незнакомой ему, чужой и нелюбимой женщине, и к тому же за что-то ругают во всех газетах…
Открыть
Мыслимое ли дело, чтобы фабрикант давал деньги на революцию да еще сам завозил на собственную фабрику прокламации! Великий оригинал Савва именно так и поступал. Еще и усмехался: «Может, хоть господа-революционеры поставят Россию на европейские рельсы!». Впрочем, он расплатился за свою оригинальность весьма дорогой ценой: собственной жизнью и жизнью двоюродного внука…
Открыть
Полноправный хозяин Москвы – генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович был наслышан о «московском чуде» — немыслимой архитектуры особняке Саввы Морозова. Заинтересовался, приехал посмотреть. Как положено, известил хозяина заранее. Вот только Савва в назначенный день дома не появился, и «московское чудо» великому князю показывал мажордом. Когда Савве передали неудовольствие князя, тот даже удивился: ведь Сергей Александрович хотел видеть дом, а не хозяина…
Открыть
Тургенев гостил у Толстого в Ясной Поляне. У него спросили: помнят ли еще во Франции старую добрую кадриль, или там теперь один только канкан? Иван Сергеевич ответил: «Старый добрый канкан ничуть не хуже кадрили. Это вовсе не то, что нынче танцуют в кафешантанах! Старый канкан приличный и грациозный!» Заложил пальцы за проймы жилета и давай показывать, то приседая, то выбрасывая ноги вперед. Толстой смотрел на него угрюмо. И вечером в дневнике записал: «Тургенев cancan. Грустно».
Открыть
Однажды Чехов задумал сочинить толстенный роман под названием «О любви». Долгие месяцы Антон Павлович писал, потом что-то вычеркивал, сокращал. В итоге от романа осталась единственная фраза: «Он и она полюбили друг друга, женились и были несчастливы»… Так ли вышло с ним самим: с Чеховым и его женой, актрисой Ольгой Книппер?
Открыть
«Совсем Другому Городу» близка идея домашних театров. Ведь на своих экскурсиях мы часто рассказываем о таких. Блок свою Любочку Менделееву полюбил, когда они в Шахматово ставили любительский спектакль. У купцов Алексеевых постоянно устраивали домашний театр, и кончилось это тем, что один из Алексеевых взял псевдоним Станиславский, подружился с Немировичем…
Открыть
Этот текст — необычен и даже нетипичен для нашего сайта. Я писала его давно, при жизни Соломина, для журнала «7 Дней». И чтобы его написать — три дня провела в доме Виталия Мефодьевича. Ведь его не так легко было разговорить… Ну вот и захотелось сегодня этот старый текст реанимировать. Тоже, в общем-то, наша история, хотя и недавняя…
Открыть
«Сандуновские бани прекрасные. Там продавался «Дюшес» — грушевая газировка в стеклянной бутылке. Откроешь — и море пены. На входе сидели огромные тетки в белых халатах — и выдавали крахмальные простыни. Когда денег не было, мы шли за 30 копеек во второй разряд. Там были шайки, прекрасный запах мочала и дешевого мыла… А когда у мамы заводились денежки, шли в высший разряд. <…> В высшем потолки расписаны амурами, золотые колонны, бассейн, банщица, которая тебя моет. И еще ходили там тетки роскошные, белотелые. <…> Абсолютно кустодиевские, с волосами до попы. После бани была обязательная процедура — массаж. Помню этот особый хлопающий звук. Я занавесочку так приоткрою и смотрю: лежит это белое тело, и по нему массажистка лупит. Я все недоумевала, как они это терпят, зачем, им же больно»….
Открыть
Со временем газетам удалось докопаться до причины трех самоубийств. Мало того, они заподозрили, что вот-вот произойдет и четвертое – у ворот виллы Николая Рябушинского несколько дней толкались репортеры, ожидая очередной трагической сенсации. Впрочем, обо всем по порядку. Прежде всего – о миллионере Николае Лазаревиче Тарасове, третьем самоубийце, которого горько оплакивала артистическая Москва. Собственной жизнью и смертью доказавшем: не в миллионах счастье…
Открыть
В июне 1939 года Москву взбудоражило известие: арестован Мейерхольд. Люди из НКВД пустили слух: режиссера взяли на аэродроме при попытке сесть в самолет английского посла. Анна Ахматова презрительно бросила: «Кто же поверит, что он хотел бежать из Советского Союза один, без Райх?» Это был сильный аргумент. Все знали, что Всеволод Эмильевич просто помешан на собственной жене…
Открыть
Осень 1908 года. Блоки сидят вдвоем — он за столом, поближе к деревянной резной папироснице. Она — сжавшись комочком в кресле. Александр Александрович пьян и болен — сифилис разрушает его организм и его нервы. Любовь Дмитриевна беременна, и не от мужа. Окно комнаты заклеено цветной восковой бумагой, изображающей коленопреклоненного рыцаря и даму. Дневной свет, проникающий сквозь стекла, бросает на супругов пестрый отблеск, как витраж. Рыцарь и Прекрасная Дама — вот злая ирония…
Открыть
Мнения «балетных» разделились. Одни говорили: «Наша Анна высосала из Дандре все до капельки, и больше он ей не нужен! Конец деньгам — конец любви! Дандре в тюрьме, а Павлова и в ус не дует: танцует себе в Париже у Дягилева, кружит головы французам… А ведь, говорят, ее показания на процессе могли бы облегчить участь Дандре… У этой женщины просто нет сердца!» Другие возражали: «Да кто она ему, жена, что ли, чтобы, бросив Париж, мчаться утирать слезы? Дура будет Аннет, если приедет!» Третьи верили: «Да нет, Аннушка своего Дандре любит. Вот увидите: скоро примчится!»…
Открыть