Макаронная фабрика Динга, Ул. 3-я Рыбинская, д. 22 (метро «Сокольники»)

Рассказывает экскурсовод Ирина Стрельникова:

У такого нарядного особняка в районе Сокольников – неожиданно утилитарное  назначение: административное здание и дом управляющего макаронной фабрики. Собственно, на территории фабрики он и стоит, и краснокирпичные фабричные корпуса – совсем рядом.

1_osobniak_dinga_zy2g7407
Фото Ю.Звездкина

Основанная в 1883 году Иоганом Леопольдом Дингом, приехавшим из Гамбурга в Россию в 20 с небольшим лет искать счастья, макаронная фабрика  стала первой в Москве и третьей в Российской империи. Дело в том, что макароны – продукт высокотехнологичный (если мы, конечно, говорим о макаронах как о трубочках из высушенного теста с дырочкой посередине, а не о  банальной лапше). Пока не изобрели паровую машину для сушки, макароны возможно было производить только на Юге, потому что их требовалось сушить на ярком и жарком солнце. Так что в России первая макаронная фабрика была в Одессе, причем существовала она с 1797 года. Там макароны каждое утро вывешивали на открытом воздухе, а каждый вечер заносили в помещение. И так – неделю.

 

Стандартная процедура сушки макарон

Стандартная процедура сушки макарон

В результате макароны были продуктом весьма не дешевым. Никакого сравнения с горохом или гречкой! И даже когда в конце XIX века были изобретены аппараты для сушки и производство удешевилось, один фунт макарон стоил от 9 до 14 копеек (в зависимости от сорта). А это уже — стоимость мяса. Гречка и горох обходились в 4 копейки за фунт, а картошка примерно в 1,6 копеек.

Когда сушить макароны научились искусственным теплом, макаронные фабрики стали строить и посевернее. Второе (после одесского)  производство было организовано в 1882 году в Самаре (стараниями немца Оскара-Карла Кеницера), и только через год – в Москве.  Тоже благодаря немцу — Дингу (правда, у него был младший партнер по фамилии Галин, так что фирма, строго говоря, называлась «Динг и Галин»). Все-таки макароны и как продукт, и как производство были делом экзотичным, и русским купцам труднее было на него решиться, чем немцам.

Первоначально московская макаронная фабрика находилась на Раушской набережной. Из оборудования там были машины для замешивания теста, пресс для выделки макарон и вермишели и паровая машина мощностью в 10 лошадиных сил, которая приводила все это в движение. Ну а обслуживали фабрику 10 рабочих. Так продолжалось 8 лет.

В 1891-м Динг все-таки дрогнул: соблазнился на более легкий и понятный в России бизнес — по производству кондитерских изделий. Он закупил в Англии машины для обжига и размола какао-бобов, формовочные станки, винтовые прессы и оборудовал новый цех – шоколадно-кондитерский. В ассортименте фирмы, кроме  макарон и вермишели, появился мармелад, пастила, карамель, глазированные фрукты, шоколад, кофе, какао. Динг даже пробовал было вступить в эпическую борьбу шоколадных королей Эйнема и Абрикосовых на ниве рекламы и маркетинга (то, о чем мы так много говорим на экскурсии по Верхним Садовникам в связи с фабрикой «Красный октябрь»). Вот один из примеров полиграфического творчества фирмы:

3rekl
Полиграфическая реклама Динга

С расширением ассортимента увеличился и штат – теперь на Динга работали 60 человек. Пора было строить более просторные цеха. С этой целью в 1900 году предприниматель купил участок земли в Сокольниках, на речке Рыбинке (паровые машины требуют, чтобы рядом был водоем, иначе откуда взялся бы пар?). Проект строительства фабрики достался начинающему тогда архитектору Александру Калмыкову. Тому самому, которому вслед за этим проектом Абрикосовы получат строительство административного корпуса своей фабрики (знаменитое здание в стиле модерн на Красносельской, которое стало эмблемой «Бабаевской» фабрики). Кстати, цвет у него не всегда был красный:

4_abrikosovi
Знаменитое административное здание фабрики Абрикосовых (позже — Бабаевской) не всегда было красного цвета

А еще позже «Товарищество Эйнем» именно Калмыкову закажет свои многочисленные краснокирпичные корпуса для фабрики, которая нашим современникам больше известна как «Красный октябрь». И это – самое знаменитое творение архитектора:

Так что, выходит, Александр Калмыков – самый «шоколадный» из всех московских архитекторов. Кстати, вслед за фабрикой Эйнема он в том же стиле кирпичной готики построил еще и Голутвинскую мануфактуру неподалеку, на Якиманской набережной:

Краснокирпичный стиль, как мы уже рассказывали в одной из наших виртуальных экскурсий, был очень популярен в качестве утилитарного (для промышленных предприятий и объектов городской инфраструктуры) в начале XX века. Но у Калмыкова тут – свой почерк, и вот этот почерк берет начало именно в Сокольниках. Красные корпуса макаронной фабрики рассмотреть трудно – их отовсюду что-нибудь, да загораживает. Но все же общий замысел улавливается.

Интересно, что «кирпичная готика» прекрасно существовала параллельно с популярнейшим в те годы стилем модерн, в котором строились особняки или многоэтажные доходные дома – одним словом, жилье. В случае макаронной фабрики параллельность (непересекаемость) этих двух стилей просто бросается в глаза: прелестный желтый особнячок, декорированный белыми лепными лентами, смотрится очень неожиданно на фабричной территории.

Что можно сказать о самом особняке? Асимметрия основного объема, сложный рисунок высокой крыши, майоликовые панно на природную тему, разновеликие окна, среди которых есть и арочное, и почти круглое, и узкие, как бойницы… Все это – характерные, стилеобразующие черты  модерна. И все же дом немного выбивается из московской традиции (в отличие от административного корпуса тех же Абрикосовых – работы того же Калмыкова). Есть в нем что-то неуловимо немецкое (я имею в виду не югендстиль, а, скорее, фахверк и немецкое барокко). И дело, кажется, именно в лентах и бантах – они так велики относительно объема здания, что порождают ассоциацию с  картонной коробкой, перевязанной подарочной лентой. Возможно, эту красоту спроектировал и не Калмыков: будучи участковым архитектором Сокольнической части (чем и объясняется, видимо, его приглашение Дингом и его соседями – Абрикосовыми), он был вынужден исполнять любую, даже техническую работу. То есть, случалось, строил и по чужим проектам. На то, что к особняку руку приложил иностранец, косвенным образом указывает и качество керамической плитки для панно: явно не Абрамцевская, а европейская, то есть – хуже. А между тем в это время только ленивый не украшал свой новенький особняк Абрамцевской…

На фото: Мозаичное панно особняка Динга. http://bellezza-storia.livejournal.com/46587.html Фото Ю.Звездкина
Мозаичное панно особняка Динга. http://bellezza-storia.livejournal.com/46587.html

Что касается Динга, под конец производившего уже 11% всей макаронной продукции России, в немецкие погромы 1915 года его фабрика частично пострадала – сгорел кондитерский корпус. После чего Иоган Леопольд, не желая больше испытывать судьбу, продал свое дело от греха подальше, а сам поспешил покинуть страну. На месте сгоревшего корпуса отстроились новые хозяева — Акционерное общество металлических фабрик «Норблин, братья Бух и Т. Вернер», так что некоторое время производство макарон соседствовало с металлургией. А после революции стало соседствовать с обувной фабрикой, потому что на месте Норблина и Буха разместился «Буревестник». Тот самый, для которого Константин Мельников построил Дом культуры в двух шагах отсюда  в стиле авангард:

Ну а макаронное производство все это время не прекращалось на фабрике. После революции предприятие было национализировано и стало называться Государственной макаронной фабрикой №1. А теперь здесь выпускает свою продукцию известная торговая марка «Экстра М».

11_detal_ogradi_doma_dinga_zy2g7414
Фото Ю.Звездкин
Фото и коллаж Ю.Звездкина
Фото и коллаж Ю.Звездкина

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *