Гном Морозова-внука
Один из любимый наших героев — Елисей Саввич Морозова, царствие ему небесное. Человек основал чрезвычайно успешные красильную и ткацкую мануфактуры в Никольском, в Орехово-Зуеве. Медаль на Парижской выставке 1867 года, 850 станков, все дела… Миллионщик! Построил роскошный дом в Москве, в Подсосенском (тогда — Введенском)… И вместо того, чтобы жить да радоваться (в смысле – жить да переживать за бизнес), затворился у себя в кабинете и много лет подряд изучал Антихриста.
Нет, конечно, вопрос об Антихристе с XVII века горячо интересовал староверов. Они год за годом ожидали Второго Пришествия вот-вот, буквально на днях, никак не далее, чем через неделю. И своими бесконечными точными исчислениями, когда именно это случится, вызывали иронию уже у собственных духовных отцов… Был случай, когда московский купец Семен Матвеевич Ланин уже совершенно точно и окончательно отнес конец света на ночь Святой Пасхи 1785 года и сообщил об этом отдельным письмом в Выговскую старообрядческую обитель, причем вслед за этим письмом послал по тому же адресу другое: «На всю братию по зимнему пути послано яицкой свежей рыбы осетров и белуги, дабы оною в праздник Святыя Пасхи разговелись». Прочтя оба письма, настоятель не отказал себе в удовольствии немножко пошутить, выразив сомнение: «возможно ли будет им оною рыбою разговеться в день Святыя Пасхи? … Но разве что в Москве по теплому полуденному климату прежде начнется всемирный суд, а у них в Олонецком наместничестве по северной холодной атмосфере после». Семен Ланин, получив такое легкомысленное послание, был очень разгневан и даже несколько раз повергал письмо настоятеля об пол, восклицая: «Маловеры несмысленные!» Впрочем, когда день Святой Пасхи миновал благополучно, Семен Матвеевич сам поехал на Выг, да там и умер, оставив в крайнем раздражении свою родню, которая, поверив ему, накануне Пасхи распродала все свою имущество — спешно и буквально за гроши. И теперь вынуждена была заново разживаться всем, включая одежду.
Такие истории для староверов — не редкость. Но все же даже среди них Елисей Саввич Морозов выделялся. Не даром современники отзывались о нем как об основателе некой новой «елисеевой веры» (впрочем, беспоповцы поморского согласия всегда считали его, большого жертвователя Покровской моленной, своим).
Первый из династии Морозовых – Василий, по всей видимости, был беспоповцем. Его сын Савва и его дети предпочли перейти в поповское согласие, в общину Рогожского кладбища. То ли потому что с принятием Белокриницинсской иерархии авторитет поповцев чрезвычайно возрос, то ли так было всё-таки проще с заключением браков, то ли просто потому, что поповцев власть считала наименее вредной из «раскольнических сект». И только внук Елисей сохранил веру деда и остался беспоповцем. Держал в своём доме вместительную моленную. Из конторщиков фабрики сформировал хор певчих. Не мирщился со «сторонними», то есть без особого дела не бывал в гостях у никониан, никогда не ел и не пил из их посуды. А на случай, если к нему кто зайдёт, держал у себя дома особую посуду, отмеченную на дне красным сургучом, чтобы не смешивать со своей. В его время в беспоповской, наиболее мрачно настроенной староверческой среде широко дискутировался вопрос: как следует понимать (и ожидать) Антихриста: в «чувственном» смысле (то есть в лице конкретной личности), или в «духовном» (то есть как совокупность уже проявившихся признаков последних времен). Елисей Саввич много лет писал обширное эсхатологическое сочинение, в котором явно склонялся в чувственную сторону, обрисовав своего героя красочно и в мельчайших подробностях: в чиновничьем мундире с красными обшлагами и почему-то непременно очень светлыми пуговицами. Что все это значит – теперь не поймешь, обширное сочинение не сохранилось. Известно только, что современники называли Морозова «профессор по части Антихриста», и даже в некрологе (когда тот помер) написали что-то воде: «Ушел видный специалист по Антихристу», никак не упоминая такую мелочь, как фабрики в Никольском, или парижскую медаль… Еще известен анекдот о том, как Елисей Саввич встретил в книжной лавке литературоведа Вукола Ундольского и горячо стал ему что-то рассказывать на свою любимую тему (про светлые пуговицы). На что Ундольский отмахнулся: «Охота вам, Елисей Саввич! Что вам дался этот Антихрист? Сын погибели… Попросту говоря — сукин сын и сволочь»! На другой день ни свет ни заря, часов в 5 утра, Морозов уже был у Ундольского. Велел разбудить по срочному делу. Когда Ундольский к нему вышел, сказал взволнованно: «Послушай, Вукол Михайлович, неужели ты и в самом деле такого мнения об Антихристе?!» Делами фабрики все это время, долгие годы ловко и сноровисто занималась его жена, Авдотья Диомидовна, державшая фабричную кассу у себя на поясе, в мешке, собственноручно сшитом из разноцветных лоскутков. К жене Елисей Саввич был строг, но справедлив. Лишний раз в кабинет не пускал, короче. Она вообще в основном жила при фабрике в Никольском. Внук вспоминал о ней: «Правильной кассы не велось, и все попытки отца (сына Елисея Саввича — Викула Елисеевича — прим. СДГ) завести точную кассовую отчётность кончались неудачей. «Наживите сами, — говорила бабушка, — да и себе учитывайте». И в то же время при самом примитивном ведении дела фабрика всё же давала прибыль и наживала капитал». В общем, не промах была Авдотья Диомидовна!
Знаете, что все это напоминает? «Центрально-Ермолаевскую войну» Пьецуха: «На самом деле загадочность русской души разгадывается очень просто: в русской душе есть все. Положим, в немецкой или какой-нибудь сербохорватской душе, при всем том, что эти души нисколько не мельче нашей, а, пожалуй, кое в чем основательнее, композиционней, как компот из фруктов композиционнее компота из фруктов, овощей, пряностей и минералов, так вот, при всем том, что эти души нисколько не мельче нашей, в них обязательно чего-то недостает. Например, ими довлеет созидательное начало, но близко нет духа всеотрицания, или в них полным-полно экономического задора, но не прослеживается восьмая нота, которая называется «гори все синим огнем», или у них отлично обстоит дело с чувством национального достоинства, но совсем плохо с витанием в облаках. А в русской душе есть все: и созидательное начало, и дух всеотрицания, и экономических задор, и восьмая нота, и чувство национального достоинства, и витание в облаках. Особенно хорошо у нас сложилось с витанием в облаках. Скажем, человек только что от скуки разобрал очень нужный сарайчик, объяснил соседу, почему мы победили в Отечественной войне 1812 года, отходил жену кухонным полотенцем, но вот он уже сидит у себя на крылечке, тихо улыбается погожему дню и вдруг говорит: «Религию новую придумать, что ли?»
Что характерно, дальше, по мере смены поколений, «пьецуховская составляющая» хоть несколько и убывала в Морозовых, но совсем не пресекалась. Взять хотя бы внука Елисея Саввича – Алексея Викуловича, при котором дедовский дом был изрядно перестроен внутри (фасад-то изменил до неузнаваемости еще сын Елисея, Викула). Алексей Морозов — все ещё старообрядец, да ещё и перешедший в ещё более строгое беспоповское федосеевское безбрачное согласие (от чего Алексей Викулович так никогда и не женился), при этом он уже не так страшился «обмирщиться», как дед, и мыслил себя уже вполне гражданином Европы. Его родной брат Иван Викулович вообще на балерине Большого театра (Варваре Вороновой) женился, даром что старовер! Вот и Алексей Викулович позволял себе кое-какие послабления. И, вслед за своим двоюродным дядей Саввой Морозовым, поручил отделку интерьера архитектору Федору Шехтелю — во вполне европейском, под готику стиле. И в итоге там представлен не столько русский (я бы даже сказала: русский народный) Антихрист, сколько немецкие Мефистофель с Фаустом и Маргаритой — знаменитые росписи Врубеля. И еще там, в жилом доме, у подножья лестницы на второй этаж, словно у подножия кафедры в соборе, сидит такой вот гном (что уже — явно некоторый перебор по части европейскости). С освещением в готическом зале неважно. Я фотографировала на телефон. Что-то разглядеть можно… Но всё же лучше видно на старой фотографии.
Ирина Стрельникова
PS. Дом Морозовых — зеленый двухэтажный особняк с согбенными немолодыми атлантами, можно увидеть в Подсосенском переулке. Ну а представителей династии Морозовых вообще и Викуловичей (потомков Викулы Елисеевича, сына Елисея Саввича) в частности мы не раз вспоминаем на наших экскурсиях по Москве. Кстати, это Викуловичам москвичи обязаны детской Морозовской больницей: в своем завещании Викула наказал сыновьям построить на 600 тысяч рублей серебром что-нибудь благотворительное, вот они и построили.