Любовь, дружба и Фронда: как общались французские дворяне во время гражданской войны XVII в.
Для всего читающего человечества своеобразным «катехизисом» настоящей дружбы стала трилогия Александр Дюма об Атосе, Портосе, Арамисе и д’Артаньяне. И совершенно не случайно Дюма для воплощения воспевающего дружбу сюжета избрал XVII в., время Фронды во Франции. Изучая Фронду, историки часто встречают в источниках свидетельства чрезвычайно крепкой мужской дружбы в среде военных. Но, вероятно, французы середины XVII в. воспринимали дружбу не совсем так, как мы сегодня. Впрочем, и любовь тоже…
Читатели романов о мушкетёрах, вероятно, вспомнят слово «Фронда». Это период, когда и аристократы, и народ – половина Франции бросилась свергать ненавистного кардинала Мазарини. Итальянец, наследник знаменитого Ришелье, любовник королевы Анны Австрийской – этот персонаж сыграл множество ролей в истории.
Так что же означает слово «Фронда»? Не спешите вбивать французское «la Fronde» в гугл-переводчик – получите «праща», «рогатка», «непокорство». Хотя… Некоторый смысл есть и даже в таком кривеньком машинном переводе. Дело в том, что люди XVII в. имели религиозное сознание и искали параллели между событиями современными и историями из Библии. Вот и вспомнился им ветхозаветный Давид, который с помощью пращи убил Голиафа. Настолько ненавидели аристократы итальянского министра, настолько прогнулись крестьяне под неимоверной тяжестью налогов, что захотели и своего итальянского «Голиафа» свергнуть. С помощью пращи.
Один из современников написал в своих мемуарах, что «Парламент уподобляется школярам, которые стреляют из пращи в парижских рвах, бросаясь врассыпную, едва завидят полицейского комиссара, но, стоит тому скрыться из виду, собираются вновь». Сравнение это понравилось участникам гражданской войны, песенки его подхватили, им стали пользоваться, обозначая непокорство не примирившихся с двором. Получается, гражданская война, расколовшая страну на враждующие фракции, позаимствовала из Священной истории и детской игры своё название.
Вспомним, что во второй части трилогии о мушкетёрах, в романе «Двадцать лет спустя» политические воззрения разделяют четырёх друзей по разным лагерям: Атос и Арамис становятся фрондёрами, а д’Артаньян и Портос примыкают к партии двора (мазаринистам). Но даже при этом четверо друзей продолжают помогать друг другу. В реальности такие случаи тоже были.
Дюма, писатель XIX в., пишет о действительно близких дружеских отношениях между героями. В воспоминаниях же участников гражданской войны было слишком много терминов, обозначающих друзей и приятелей. Важно отметить, что значение некоторых слов во французском языке изменилось, поэтому в слово «друг» могли вкладывать не совсем тот смысл, который мы имеем в виду сегодня. Например, де Ларошфуко пишет, что специально поддерживал «тесную дружбу» с неудачливым поклонником госпожи де Лонгвиль, чтобы узнать о ней побольше и впоследствии вступить с ней интимную связь. Конечно, сегодня мы бы могли назвать такие взаимоотношения только «приятельскими».
Дружбу между дворянами XVII в. можно разделить на «эмоциональную» и «инструментальную». Как легко можно понять, первая – это дружба в современном понимании, а вторая – это отношения, построенные на получении выгоды. Часто дружбой авторы воспоминаний называли отношения лиц, стоявших на разных ступенях социальной лестницы. Проще говоря, это покровительство более «крутого» дворянина над менее «крутым», основанное на взаимной пользе.
Дружбой в дворянской среде периода Фронды можно назвать всё, что угодно. Представителей одной партии, знакомых, приятелей, единомышленников, любовниц, секретарей – кого только ни упоминали в мемуарах в качестве «друзей». Французские придворные часто ассоциировали себя как «друзья того-то и того-то».
Почему же дружбой в середине XVII в. называли практически любые социальные отношения? Потому что любые связи были принципиально важны для дворян во время гражданской войны, когда от действий партий в целом и их представителей в частности зависело будущее всей страны. Помощь друга в таких условиях была очень важной «опцией». Так, например, в воспоминаниях фрондёра кардинала де Реца есть очень любопытный эпизод, в котором представитель партии мазаринистов по фамилии Талон предупредил де Реца о готовящемся похищении. Талон пришел к нему домой, застав кардинала ещё в постели, и сказал, что, хоть и не принадлежит к числу сторонников Фронды, но не может не сообщить де Рецу об опасности. Стоит сказать, что похищение человека в XVII в. считалось серьёзным преступлением, и наказание за него предусматривалось весьма серьезное — арест и тюремное заключение. Заметив, что фрондёр не предпринимает существенных мер для собственной безопасности, Талон вновь явился к нему и обратил внимание на халатность, с которой кардинал относится к своей жизни. После этого сюжета де Рец называет Талона «другом» в своих мемуарах, хотя до этого они даже не были знакомы.
Примечательно, что в первой половине XVII в. и в начале XVIII в. слово «друг» и его однокоренные употреблялись гораздо реже. В источниках этих периодов дружба преподносится в первую очередь как нравственная ценность, она предполагает близкие задушевные отношения. Обращение «друг мой» подчеркивало близость, интимность в отношениях. А вот в период Фронды практически любые связи имели такое большое значение для современников, что их ничтоже сумняшеся называли «дружбой». Исследователи считают, что эволюцию понятия «дружба» можно объяснить изменением социальных отношений, влиянием идеологии и культуры на отношения в обществе.
Что касается любви, интересным её образцом в описываемое время можно считать отношения, связывавшие Мазарини и Анну Австрийскую. Дюма тут ничего не домыслил, историки располагают сведениями о любовных взаимоотношениях этих сильных мира сего. Да и современники были твёрдо убеждены в интимной связи между вдовой Людовика XIII и наследником кардинала Ришелье. В своих воспоминаниях об этом романе писали многие фрондёры, в частности, те же де Рец и де Ларошфуко. Сегодня хорошо изучена переписка Анны Австрийской с Мазарини, и, что интересно, в их письмах периода Фронды присутствуют особые тайные символы и обозначения. Чаще всего встречаются «звёздочка» и «крестик», которые исследователи воспринимают как выражение чувств кардинала и королевы друг к другу («звёздочка» – любовь Мазарини к Анне, «крестик» – отношение Анны к Мазарини). Авторитетные историки пишут, что, хотя эта версия и кажется сентиментальной, контекст писем не позволяет предложить какую-либо другую интерпретацию.
Вот, например, что написал кардинал королеве 26 декабря 1651 г. в момент своего возвращения из ссылки:
«Всё погибнет, или я увижу Вас через две недели. Говоря это, я выхожу из себя. <…> Я не буду об этом рассказывать вам больше, потому что вы знаете всё остальное из-за «звёздочки» и «крестика»…
26 января Анна, подобно эху, заверяет, что она «миллион раз «крестик» до последнего вздоха».
Даже после Фронды, когда за ними перестали шпионить, Мазарини и королева продолжали использовать те же самые «шифры». Так, в августе 1658 г., Анна Австрийская, которой уже 59 лет, заключает такими словах своё послание Мазарини: «Я бы хотела вслух сказать слова, которые не могут сами себя написать, но нужно иметь терпение до вашего возвращения, которого я желаю всем своим сердцем и жду как можно скорее. <…> Это всё, что я хотела написать, и я заканчиваю, сказав «три крестика».
Общение французских дворян в период Фронды, особенности их отношений может – богатая тема для исследования этого чрезвычайно интересного периода.
Серафима Малахова ©
