Из дневников Кшесинской о Николае II и наоборот

В Петербурге, на Английском проспекте, ближе к Мойке, между мощных доходных домов затесался очень скромный на вид особнячок под номером 18. Вопреки распространенному заблуждению, именно это, а не роскошный особняк Кшесинской на Кронверкском – подарок балерине о Николая II. И именно там произошла кульминация их романа…

Об этой истории многие упоминают в своих воспоминаниях, и порой в весьма циничных выражениях. Но что люди могли знать со стороны? По-настоящему ценные подробности изложены в мемуарах и дневнике самой Кшесинской, а ещё в дневниках Николая. И, если бы я писала о Кшесинской в журнал, именно эти материалы я бы использовала в качестве фактуры. Но знали бы вы, сколько раз в подобных случаях я горевала, что нельзя взять и опубликовать просто цитаты в первозданном виде, потому что, на мой вкус, они богаче любой нашей переработки. Сейчас я могу себе это позволить: просто свести вместе воспоминания и дневник Кшесинской – всё то, что касается Николая, и дневники Николая — всё то, что касается Кшесинской. Конечно, так получится больше текста. Раза примерно в три. -) Но зато сохранится атмосфера. И потом, главное в этой истории улавливается между строк… Опираться буду на мемуары [1], но иногда делать вставки из дневников и писем [2, 3, 4]. Мемуары полнее. Дневники откровеннее. Они дополняют друг друга, и читать их лучше вместе..

Итак, с чего все начиналось? В мемуарах эта глава обозначена как:

«Выпускной экзамен. Пятница 23 марта 1890 года»

«После спектакля (это был выпускной экзамен Императорского Театрального училища, где училась Кшесинская — не как постоянно живущая там воспитанница, а как приходящая на занятия из дома – прим.СДГ) всех участников собрали в большом репетиционном зале. … Ученики и ученицы балетного и драматического отделений остались в тех костюмах, в которых выступали. … Из зала было видно, как из театра вышла Царская семья и медленно двигалась в нашем направлении. Во главе шествия выделялась маститая фигура Императора Александра Третьего, который шел под руку с улыбавшейся Императрицей Марией Фёдоровной. За ним шёл ещё совершенно молодой Наследник Цесаревич Николай Александрович и четыре брата Государя… По традиции представляли сначала воспитанниц, а потом приходящих. Но Государь, войдя в зал, где мы собрались, спросил зычным голосом: «А где же Кшесинская?»

матильда кшесинская

Я стояла в стороне, не ожидая такого нарушения правил. Начальница и классные дамы засуетились. Они собирались подвести двух первых учениц, Рыхлякову и Скорсюк, но тотчас подвели меня, и я сделала Государю глубокий поклон, как полагалось. Государь протянул мне руку со словами:

— Будьте украшением и славою нашего балета.

Я снова сделала глубокий реверанс и в своем сердце дала обещание постараться оправдать милостивые слова Государя. Потом я поцеловала руку Государыни, как требовалось. … Когда все по очереди были представлены Государю и Государыне и были обласканы ими, все перешли в столовую воспитанниц, где был сервирован ужин на трёх столах — двух длинных и одном поперечном. Войдя в столовую, Государь спросил меня:

— А где ваше место за столом?

— Ваше Величество, у меня нет своего места за столом, я приходящая ученица, — ответила я.

Государь сел во главе одного из длинных столов, направо от него сидела воспитанница, которая должна была читать молитву перед ужином, а слева должна была сидеть другая, но он её отодвинул и обратился ко мне:

— А вы садитесь рядом со мною.

Наследнику он указал место рядом и, улыбаясь, сказал нам:

— Смотрите только не флиртуйте слишком.

Перед каждым прибором стояла простая белая кружка. Наследник посмотрел на неё и, повернувшись ко мне, спросил:

— Вы, наверное, из таких кружек дома не пьёте?

Этот простой вопрос, такой пустячный, остался у меня в памяти. (Тут стоит заметить, что, рассказывая о Николае II, современники часто удивлялись и умилялись неожиданной примитивности высказываемых им мыслей. Всякий раз принимая эту примитивность за благородную простоту обращения. То же ощущение, в общем-то, не покидает и при чтении его дневников. Ну да ладно, сейчас не об этом – прим. СДГ) Так завязался мой разговор с Наследником. Я не помню, о чём мы говорили, но я сразу влюбилась в Наследника. Как сейчас, вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на Наследника, я забывала об этом, все было как сон. …

Посидев немного с нами, Государь пересел за другой стол, а на его место сел старый Великий Князь Михаил Николаевич. Потом по очереди садились все старшие члены Императорской семьи, чтобы всем одинаково оказать внимание. Когда я прощалась с Наследником, который просидел весь ужин рядом со мною, мы смотрели друг на друга уже не так, как при встрече, в его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения, хоть мы и не отдавали себе в этом отчёта. Какая я была счастливая, когда в тот вечер вернулась домой! …

Дня через два я шла с сестрой по Большой Морской, и мы подходили к Дворцовой площади под арку, как вдруг проехал Наследник. Он узнал меня, обернулся и долго смотрел мне вслед. Какая это была неожиданная и счастливая встреча! В другой раз я шла по Невскому проспекту мимо Аничкова дворца, где в то время жил Император Александр Третий, и увидела Наследника, стоявшего со своей сестрой, Ксенией Александровной, в саду, на горке, откуда они через высокий каменный забор, окружавший дворцовый сад, любовались улицей и смотрели на проезжавших мимо. Опять неожиданная радостная встреча. Шестого мая, в день рождения Наследника, я убрала всю свою комнату маленькими флажками. Это было по-ребячески, но в этот день весь город был разубран флагами. Случайные встречи с Наследником на улицах были ещё несколько раз.

(По прочтении этой главы остаётся впечатление, что император Александр III специально организовал знакомство наследника с юной балериной, и что у него был определённый план. Видимо, так и было, и чуть позже станет понятно, в чём тут дело. В дневниках, впрочем, этот эпизод описан несколько иначе. (См. Прим.2) – прим. СДГ)

Мой первый Красносельский сезон

В Красном Селе, расположенном в 24 верстах от Санкт-Петербурга по Балтийской железной дороге, издавна бывал в летнее время лагерный сбор для практической стрельбы и манёвров. В шестидесятых годах прошлого века, в бытность Великого Князя Николая Николаевича Старшего Главнокомандующим Санкт-Петербургским Военным Округом, … в Красном Селе был построен деревянный театр для развлечения офицеров во время лагерного сбора. В течение июля и первой половины августа, когда Великий Князь жил в лагере, в Красносельском театре давали спектакли два раза в неделю. Ставилась какая-нибудь веселая пьеса и балетный дивертисмент. … Мы только что начали репетицию, как совершенно неожиданно в театр приехал Великий Князь Николай Николаевич Старший, давно живший на покое. В молодости он очень увлекался балетной артисткой Числовой и имел от нее двух сыновей, получивших фамилию Николаевых и служивших впоследствии в Лейб-Гвардии Конно-Гренадерском полку, и двух дочерей, из которых одна, настоящая красавица, вышла замуж за князя Кантакузена.

Много лет спустя, когда стали ремонтировать театр и поставили леса, было установлено, что одна из женских головок, нарисованных в медальонах, была Числовой, и можно было даже прочесть под ней надпись. … Когда началась репетиция галопа, Великий Князь сидел в царской ложе, как вдруг он остановил танец и стал горячо доказывать Иванову, что галоп поставлен им неправильно. Лев Иванов стал возражать, но Великий Князь выскочил на сцену и сам стал показывать, как надо исполнять галоп. …

Николай 2Моей главной мечтой было увидеть Наследника и, может быть, встретиться с ним во время спектакля. По старому обычаю Государь и Великие Князья приходили на сцену во время антракта перед балетным дивертисментом и разговаривали с артистами. Мои мечты сбылись. Не только в первый день, но и на всех представлениях Наследник приходил на сцену и разговаривал со мной. Со времени училищного спектакля я мечтала снова увидеть его хоть издали, и теперь, когда могла даже говорить с ним, я была бесконечно счастлива.

В первом красносельском сезоне мне не давали отдельных выступлений, а только вместе с другими, и уборная моя была во втором этаже. Только раз, когда мне дали отдельный танец, мне отвели лучшую уборную внизу, окна которой выходили на царский подъезд, и я могла, стоя у окна, свободно разговаривать с молодыми Великими Князьями и с Наследником. В один из таких вечеров, перед балетным дивертисментом, я выбежала веселая на сцену и чуть не столкнулась с Государем, но вовремя успела остановиться и поклониться ему. Государь сказал с улыбкой: «Наверное, кокетничали».

Из дневника Кшесинской:

Вторник, 10 июля (1890 г.)

В антракте перед балетным дивертисментом я пошла с Юлей (старшей сестрой, тоже балериной. – прим.СДГ) на сцену; у меня было предчувствие, что великие князья придут сегодня на сцену. Я смотрела на Наследника. Он стоял один в кулисе, ему, по‑видимому, было неловко, он немного отошёл назад и встал с Георгием (великим князем Георгием Михайловичем – прим. СДГ). Я все ближе и ближе подходила к Наследнику, мне ужасно хотелось, чтобы он со мной заговорил, мне отчего‑то казалось, что и ему хочется заговорить, но что он не решается, и вот, когда я хотела сделать решительный шаг, ко мне подошел В.А. Так мне и не пришлось поговорить с Н. Когда я с Юлей шла в ложу, то мы встретили на лестнице Волкова. Он мне сообщил, что я очень нравлюсь Наследнику, что он в восхищении от моего pas de deux, которое я танцевала последний раз.

Теперь, шестьдесят лет после тех счастливых дней, я могла прочесть в Дневнике Государя, изданном после переворота, его записи, относящиеся к тому лету в Красном Селе, когда он был ещё Наследником и мы ещё могли только встречаться при людях. Сердце тогда подсказывало мне правду о чувстве Наследника ко мне. Заметки в Дневнике написаны в 1890 году, во время лагерного сбора:

…«17 июля, вторник: Кшесинская 2-я мне положительно очень нравится».

«30 июля, понедельник: Разговаривал с маленькой Кшесинской через окно».

«31 июля, вторник: После закуски в последний раз заехал в милый Красносельский театр. Простился с Кшесинской».

«1 августа, среда: В 12 часов было освящение штандартов. Стояние у театра дразнило воспоминания».

Вот что он писал тогда, в те чудные летние дни. …

Товарищем по полку Наследника был гусар Евгений Волков, которого я хорошо знала. Он должен был сопровождать Наследника в кругосветном путешествии. Волков жил тогда с одной из балетных артисток, Татьяной Николаевой, я узнала от нее, что Наследник говорил Волкову о своем желании встретиться со мною до своего отъезда. Он хотел, чтобы Волков это свидание устроил. Но я жила с родителями, а за ним, конечно, строго следили, и устроить нашу встречу было, очевидно, невозможно. Тогда Наследник попросил меня прислать ему фотографию, но я так ужасно выглядела на моей последней карточке, что не хотела ее дать, а другой у меня не было. Так он и не получил моей фотографии.

Из дневника Кшесинской:

Вторник, 21 августа

Когда я сказала, что у меня решительно нет карточки, то он (Волков — прим. СДГ) сказал, что я должна буду с ним ехать в Петергоф к Наследнику, так как Н. сказал ему, чтобы он привез мою карточку, а если её у меня нет, то меня. О, я бы с удовольствием поехала, я так бы хотела его видеть! Несмотря на мое желание, я ответила: «Я не могу ехать», – и жалею, отчего не сказала «едемте». Тогда Волков стал просить меня, чтобы я ехала за карточкой к Позетти. Относительно карточки он еще сказал, что Н. просит меня сняться в одном из тех костюмов, в которых я танцевала в Красном Селе.

Понедельник, 16 сентября

Разговаривала на репетиции с Таней Н. Она сказала, что Евгений ей говорил, что Н. ни с кем еще не жил и страшно рад, что я обратила на него внимание, тем более что я артистка, и притом хорошенькая. Евгений говорит, что я бы с ним  могла повидаться, если бы кто‑нибудь нашелся такой, который не побоялся устроить наше свидание.

Счастливые дни

(несколько месяцев они не встречались – Николай ездил в кругосветное путешествие, которое, правда, не удалось довести до конца из-за покушения на него в Японии. Вернувшись ненадолго в Россию, никаких попыток повидаться с Кшесинской цесаревич не предпринимал. И вскоре уехал с отцом в Данию. С Матильдой они вновь увиделись только в начале 1892 года – на спектакле, куда Николай пришёл с родителями — прим. СДГ).

Николай II
Во время путешествия по Японии

Государь и Наследник сидели в первом ряду, а Императрица и Великая Княгиня — в Царской ложе… Во время одного из антрактов я вышла в коридор и, спускаясь вниз, встретилась на лестнице с Наследником, который поднимался наверх, направляясь в Царскую ложу. Задержаться было нельзя, так как кругом была публика. Но мне все же было радостно увидеть его так близко.

Я любила каждый день кататься в одиночке с русским кучером и на набережной часто встречала Наследника, который тоже выезжал в это время. Но это были встречи на расстоянии. У меня как-то на глазу вскочил фурункул, а затем и на ноге. Я всё же продолжала выезжать на катанье с повязкой на глазу, пока глаз от ветра так не разболелся, что пришлось несколько дней оставаться дома. Наследник, вероятно, заметил и повязку на глазу, и потом моё отсутствие. …

Я сидела дома вечером с повязкой на больном глазу, а сестра куда-то ушла, никого не было дома. В передней вдруг раздался звонок, и я слышала, как горничная пошла отворять дверь. Она доложила, что пришел гусар Волков, и я велела провести его в гостиную. Одна дверь из гостиной вела в переднюю, а другая в зал — и через эту дверь вошел не гусар Волков, а… Наследник. Я не верила своим глазам, вернее, одному своему глазу, так как другой был повязан. Эта нежданная встреча была такая чудесная, такая счастливая. Оставался он в тот первый раз недолго, но мы были одни и могли свободно поговорить. Я так мечтала с ним встретиться, и это случилось так внезапно.

Из дневника Кшесинской:

Суббота, 4 января 1892 г.

Я все время сидела в углу в тени, мне было неловко: я была не совсем одета, т. е. без корсета, да и потом, с подвязанным глазом. Мы без умолку болтали, многое вспоминали, но я от счастья почти всё перезабыла. Цесаревич сказал, чтобы я ему писала письма, он будет писать тоже, и обещал написать первый. Я, признаюсь, не знала, что это можно, и была чрезвычайно обрадована. Он выбрал несколько моих карточек и просил их ему прислать. Я очень была довольна, когда Цесаревич сказал, что будет нас называть Юля и Маля, так гораздо проще. Он непременно хотел пройти в спальню, но я его не пустила. Опять приехать к нам он обещал на Пасху, а если удастся, то и раньше. Перед уходом он вымазал себе руки сажей, и мы дали ему обмыть руки духами. Воображаю, что подумает его Mama, когда он явится к ней надушенный… Когда Цесаревич уехал, я была как в чаду, я все еще с трудом верила в то, что произошло. Я уже теряла всякую надежду, кажется, приходит конец моему терпению и вдруг… Ах! Как я счастлива!

На полях дневника:

Меня очень интересовало, как [наследник] к нам приехал. Он только сказал, что у Mama гости, и он сказал, что поедет к Сергею М. Один городовой его даже узнал, но он дал ему на чай и велел молчать.

На другой день я получила от него записку на карточке: «Надеюсь, что глазок и ножка поправляются… до сих пор хожу как в чаду. Постараюсь возможно скорее приехать. Ники». Это была первая записка от него. Она произвела на меня очень сильное впечатление. Я тоже была как в чаду.

Потом он часто писал мне. В одном из писем он привел слова из арии Германна в «Пиковой даме»: «Прости, небесное созданье, что я нарушил твой покой». Он очень любил моё выступление в этой опере, я танцевала в костюме пастушки и в белом парике в пасторали, в сцене бала первого акта. Мы изображали саксонского фарфора статуэтки стиля Людовика XV. Нас выкатывали на сцену попарно на подставках, мы спрыгивали с подставок и танцевали, в то время как хор пел «мой миленький дружок, прелестный пастушок». Исполнив пастораль, мы вскакивали обратно на подставку, и нас увозили за кулисы. Наследник очень любил эту сцену. В другом письме он вспоминал любовь Андрия к польской панночке в «Тарасе Бульбе» Гоголя, ради которой он забыл всё: и отца, и даже родину. Я не сразу поняла смысл его письма: «Вспомни Тараса Бульбу и что сделал Андрий, полюбивший польку». Его первую записку я перечитывала много, много раз и запомнила её наизусть. Все его письма я хранила свято.

После своего первого посещения Наследник стал часто бывать у меня по вечерам. Вслед за ним стали приходить Михайловичи, как мы называли сыновей Великого Князя Михаила Николаевича: Великие Князья Георгий, Александр и Сергей Михайловичи. Мы очень уютно проводили вечера. Михайловичи пели грузинские песни, которым они выучились, живя на Кавказе, где отец их был Наместником почти двадцать лет. Сестра тоже часто проводила вечера с нами. Живя у родителей, я ничем не могла угостить своих гостей, но иногда мне удавалось всё же подать им шампанское.

Матильда КшесинскаяВ один из вечеров Наследник вздумал исполнить мой танец Красной Шапочки в «Спящей красавице». Он вооружился какой-то корзинкой, нацепил себе на голову платочек и в полутёмном нашем зале изображал и Красную Шапочку, и Волка. Наследник стал часто привозить мне подарки, которые я сначала отказывалась принимать, но, видя, как это огорчает его, я принимала их. Подарки были хорошие, но не крупные. Первым его подарком был золотой браслет с крупным сапфиром и двумя большими бриллиантами. Я выгравировала на нем две мне особенно дорогие и памятные даты — нашей первой встречи в училище и его первого приезда ко мне: 1890-1892.

Из дневника Кшесинской:

Понедельник, 23 марта

Цесаревич приехал в 12‑м часу, не снимая пальто, вошел ко мне в комнату, где мы поздоровались и… первый раз поцеловались. Цесаревич мне привез свои карточки, из которых одна мне очень понравилась. Он снимался в Японии, в штатском. Я получила от Цесаревича подарок, чудный браслет.

Сегодня 23‑е число, ровно два года, как был школьный спектакль, на котором я узнала Цесаревича и так сильно им увлеклась. Первый раз в жизни я провела такой чудный вечер! Вернее, ночь: Цесаревич был с 11 1/2 до 4 1/2 утра, и так быстро пролетели для меня эти часы. Мы много говорили. Я и сегодня не пустила Цесаревича в спальню, и он меня ужасно насмешил, когда сказал, что если я боюсь с ним идти туда, то он пойдет один!

Сначала, как он пришел, мне было очень неловко говорить с ним на «ты». Я все путалась: «ты», «вы», «вы», «ты» – и так все время! У него такие чудные глаза, что я просто с ума схожу! Цесаревич уехал, когда уже стало рассветать. На прощание мы несколько раз поцеловались. Когда он уехал, у меня больно сжалось сердце! Ах, мое счастье так шатко! Я всегда должна думать, что, может, вижу его в последний раз!

Среда, 25 марта

Цесаревич днём мне прислал письмо. Он написал, что будет у меня в 9 часов. Я совсем не ожидала, что он приедет опять ко мне так скоро, и потому была ещё более обрадована. Сегодня он был недолго, только до 11 часов, затем он поехал на Конногвардейский ужин. Мы оставались одни. Цесаревич привёз мне еще свои карточки в костюме Евгения Онегина, прелестные! Он сказал, что со мной хочет познакомиться С. М. (великий князь Сергей Михайлович – прим. СДГ.), и что он ко мне приедет. Это мне очень приятно! Цесаревич так возился, что даже оборвал у венгерки (гусарской короткой куртки со шнурками – прим. СДГ) костылёк (застёжка — прим.СДГ). Он принужден был её снять, чтобы я отдала пришить. Ему было очень стыдно без венгерки, ну это только сначала, потом он не станет стесняться. Я буду теперь звать Цесаревича «Ники», его так зовут дома.

Воскресенье, 5 апреля

Первый день Пасхи. Утром получила письмо от Ники, вечером в 10‑м часу он приехал ко мне и был до 2‑го часа. Мы были весь вечер одни. Первый раз Ники был сегодня у меня в спальне. Ему она очень понравилась и мое платье. Мне было очень приятно, что Ники обратил на него внимание. Я провела вечер прелестно. Мы много болтали и вспоминали прошлое.

На полях дневника:

«Хотела бы ты выйти за меня замуж?» И когда ответила, что невозможно, и я никогда не хочу, Ники спросил: «Так лучше?».

КшесинскаяРаз, когда Наследник был у меня, у парадной двери раздался звонок. Горничная доложила, что приехал градоначальник и что ему непременно нужно видеть Наследника. Наследник вышел в переднюю и, вернувшись потом, сказал, что Государь его спрашивал и ему доложили, что он из дворца выехал. Градоначальник счел долгом об этом ему сообщить, и Наследник тотчас поехал к отцу в Аничков дворец. …

Из дневника Кшесинской:

Воскресенье, 26 апреля

Я с нетерпением ожидала вечера, чтобы увидеть Ники. Я приехала в театр к началу балета, хотя танцевала только в конце. В первом же антракте я посмотрела на него в дырочку занавеси. Ники мне показал руками, что пройдет на сцену в третьем антракте. В следующем антракте я опять смотрела в дырочку и потом пошла одеваться. У меня был собственный костюм, очень хорошенький, все для Ники.

В третьем антракте Ники пришел с А. М. (великим князем Александром Михайловичем (Сандро) – прим. СДГ) на сцену. Я стояла на середине, и он подошел к Марии Петипа, которая стояла ближе, что меня ужасно обозлило! Ведь я так просила никогда с ней не разговаривать, а он, как назло, подошел к ней и говорил с ней довольно долго. Я даже собиралась уже уйти со сцены, но в это время он подошёл ко мне, и какой глупый разговор мы вели! А ведь надо же все держать в тайне, ничего не поделаешь.

Вторник, 28 апреля

Ники мне привез брошку, но я не взяла. Я от него ничего не хочу, только бы он меня любил. Я хочу сохранить чистое, святое к нему чувство, не оскверняя его никакими материальными выгодами. Ники уехал от меня не поздно, до угла дошел пешком. Ники всегда оставляет лошадь где‑нибудь подальше, так безопаснее.

В один из вечеров, когда Наследник засиделся у меня почти что до утра, он мне сказал, что уезжает за границу для свидания с принцессой Алисой Гессенской, с которой его хотят сватать. Впоследствии мы не раз говорили о неизбежности его брака и о неизбежности нашей разлуки. Часто Наследник привозил с собой свои дневники, которые он вел изо дня в день, и читал мне те места, где он писал о своих переживаниях, о своих чувствах ко мне, о тех, которые он питает к принцессе Алисе. Мною он был очень увлечен, ему нравилась обстановка наших встреч, и меня он безусловно горячо любил. Вначале он относился к принцессе как-то безразлично, к помолвке и к браку — как к неизбежной необходимости. (тут одно из двух: либо наследник читал Матильде не всё, что писал в своём дневнике относительно принцессы Алисы. Либо это Кшесинской удобно представлять дело так, будто Николай хоть в какой-то момент был безразличен к помолвке – как мы скоро увидим, это совершеннейшая неправда – прим. СДГ). Но он от меня не скрыл затем, что из всех тех, кого ему прочили в невесты, он её считал наиболее подходящей и что к ней его влекло всё больше и больше, что она будет его избранницей, если на то последует родительское разрешение. …

Известие о его сватовстве было для меня первым настоящим горем. После его ухода я долго сидела убитая и не могла потом сомкнуть глаз до утра. Следующие дни были ужасны. Я не знала, что дальше будет, а неведение ужасно. Я мучилась безумно. Поездка оказалась неудачной, и Наследник вернулся довольно скоро. Принцесса Алиса отказалась переменить веру, а это было основным условием брака, и помолвка не состоялась.

После своего возвращения Наследник снова стал бывать у меня, весёлый и жизнерадостный. Я чувствовала, что он стремился ко мне, и я видела, что он был рад тому, что помолвка не совершилась. А я была бесконечно счастлива, что он вернулся ко мне. Кончился зимний сезон, наступало лето, и я собиралась с родителями в имение, а Наследник — в Красное Село. Мы оба мечтали о предстоящих встречах в Красносельском театре. Сезон сулил быть особенно весёлым, и действительно, это было счастливое для меня лето.

Красносельский сезон 1892 года

В это лето Наследник стал часто бывать на репетициях. Я знала о часе его приезда и стояла у окна, поджидая его. Из своих окон я могла видеть его издали, когда он появлялся на прямой дороге, ведшей от дворца через театральный парк к театру. Соскочив молодецки с лошади, он прямо шёл ко мне в уборную, где оставался до начала репетиции и чувствовал себя уютно, как дома. Мы могли свободно болтать вдвоем. Во время репетиции Наследник садился в Царской ложе между колоннами у самой сцены, которая была почти на том же уровне. Он требовал, чтобы я садилась на край ложи, упираясь ногами в пол сцены. Пока другие репетировали, мы могли свободно продолжать болтать. Наследник оставался до конца репетиции и уезжал потом во дворец к обеду.

матильда кшесинская

Вечером, ко времени приезда Государя и Императрицы, все артисты стояли у окон, выходивших в сторону Цapcкого подъезда, и, когда показывалась открытая коляска Их Величества, запряженная великолепной тройкой, с казаком на козлах, все кланялись им, и Государь улыбался в ответ, прикладывая руку к козырьку, а Императрица дарила нас своей очаровательной улыбкой. Сзади на своей тройке ехал Наследник. Во всех трёх этажах театра были раскрыты окна, и все стояли в них, пока Их Величества не входили в театр. …

В это лето мы раз условились с Наследником, что после спектакля он поедет сперва во дворец поужинать у Государя, а потом вернётся на своей тройке в театр за мной, чтобы вместе ехать к барону Зедделеру  в Преображенский полк в его барак, куда должна была поехать и моя сестра. Было условлено, что я буду ожидать Наследника в парке, недалеко от театра. В пустынной аллее было темно, в театре огни были потушены, кругом был полный мрак, и мне было страшно одной. Для храбрости я взяла с собою театрального капельдинера. Вскоре я заслышала издали бубенцы его лихой тройки, увидела огни его фонарей, и Наследник подкатил к театру. Была чудная ночь, и мы решили до ужина прокатиться по всему Красному Селу. Мы вихрем носились по пустынным дворам, а потом отправились ужинать. Барон Зедделер жил в одном бараке с товарищем по полку, Шлиттером, который один остался без дамы за ужином. Сестра увлекалась Зедделером, я Наследником, а ему не за кем было ухаживать, и он шутя говорил о себе: «Ни Богу свечка, ни черту кочерга». Ужин был очень весёлый. Наследник сидел до утра, и ему не хотелось возвращаться домой. Какой это был чудесный, незабываемый вечер! …

Наследник после лагеря уехал с Государем в Данию, откуда я получала от него прелестные письма, трогательные и сердечные.

Из писем Кшесинской:

Письмо 3 августа

Твое последнее письмо произвело на меня сильное впечатление. Я теперь начинаю верить, Ники, что ты меня любишь. Но я все думаю о твоей свадьбе. Ты сам сказал, что до свадьбы ты мой, а потом…… Ники, ты думаешь мне легко это было услышать? Если бы ты знал, Ники, как я тебя ревную к А., ведь ты ее любишь? Но она тебя, Ники, никогда не будет любить, как любит тебя твоя маленькая Панни! Целую тебя горячо и страстно. Вся твоя.

Письмо 10 августа

Ники, зачем ты говоришь, что будешь с отчаяния пить? В этом плохое утешение, после всегда бывает тяжелее. Не делай, Ники, этого, я прошу. О, Ники, дорогой, как я желаю скорее быть Твоею, только тогда я буду совершенно спокойна. Я страшно томлюсь, мой дорогой. И тебе, и мне давно пора… Я Тебя не понимаю, ты… с… мною одною, а когда женишься, может быть, не скоро, но всё же тогда будет другая, или ты это не считаешь? Только бы ты женился не на А. Ей я ни за что тебя не отдам, а то или она, или я. Ты, верно, изводишься, что я постоянно пишу и говорю о твоем браке, но представь себя на моем месте, и ты поймешь, как он должен меня тревожить.

Письмо 16 августа

Меня, Ники, ужасно беспокоит, что по городу, действительно, стали ходить слухи, что я тебе нравлюсь! Ничего, право, нельзя скрыть, и кому какое до этого дело? Эти слухи меня ужасно раздражают и пугают. Я ужасно, Ники, боюсь, что тебе будут из‑за меня неприятности, да и себя мне жаль, ведь я так еще молода, у меня все впереди и вдруг… Ники, дорогой, тогда мы никогда больше не увидимся! Ах, Ники, Ники, как я боюсь!

Матильда Кшесинская

Нас всё более влекло друг к другу, и я все чаще стала подумывать о том, чтобы обзавестись собственным уголком. Встречаться у родителей становилось просто немыслимым. Хотя Наследник, с присущей ему деликатностью, никогда об этом открыто не заговаривал, я чувствовала, что наши желания совпадают. Но как сказать об этом родителям? Я знала, что причиню им огромное горе, когда скажу, что покидаю родительский дом, и это меня бесконечно мучило, ибо родителей своих, от которых я видала лишь заботу, ласку и любовь, я обожала. Мать, говорила я себе, ещё поймет меня как женщина, я даже была в этом уверена, и не ошиблась, но как сказать отцу? (Феликс Кшесинский – тоже танцовщик, солист Мариинского театра, — прим.СДГ) Он был воспитан в строгих принципах, и я знала, что наношу ему страшнейший удар, принимая во внимание те обстоятельства, при которых я покидала семью. Я сознавала, что совершаю что-то, чего я не имею права делать из-за родителей. Но… я обожала Ники, я думала лишь о нем, о моем счастье, хотя бы кратком…

До сих пор, вспоминая тот вечер, когда я пошла сказать отцу, я переживаю каждую минуту. Он сидел в своем кабинете за письменным столом. Подойдя к двери, я не решалась войти. Решилась бы я или нет… но меня выручила сестра. Она вошла в кабинет и обо всем рассказала отцу. Хотя он умел владеть собой, я не могла не заметить, что в нем творится, и сразу же почувствовала, как он страдает. Он выслушал меня внимательно и лишь спросил, отдаю ли я себе отчёт в том, что никогда не смогу выйти замуж за Наследника и что в скором времени должна буду с ним расстаться. Я ответила, что отлично все сознаю, но что я всей душой люблю Ники, что не хочу задумываться о том, что меня ожидает, я хочу лишь воспользоваться счастьем, хотя бы и временным, которое выпало на мою долю. Отец дал свое согласие, но поставил условием, чтобы со мною поселилась моя сестра. Тяжело ему было пойти на этот шаг. Я мучилась при мысли, что причиняю ему незаслуженное горе, и было все же как-то грустно уходить из-под родительского крова. Но камень с плеч упал, тяжелые моменты были пережиты и остались позади. На душе стало легче. Я начала мечтать о моей предстоящей самостоятельной жизни.

Балерина Анна Кузнецова — первая хозяйка особняка на Английском проспекте, 18

Я нашла маленький, прелестный особняк на Английском проспекте, № 18, принадлежавший Римскому-Корсакову. Построен он был Великим Князем Константином Николаевичем для балерины Кузнецовой, с которой он жил. Говорили, что Великий Князь боялся покушений и потому в его кабинете первого этажа были железные ставни, а в стену был вделан несгораемый шкаф для драгоценностей и бумаг. Дом был двухэтажный, хорошо обставленный, и был у него хороший большой подвал. За домом был небольшой сад, обнесенный высоким каменным забором. В глубине были хозяйственные постройки, конюшня, сарай. А позади построек снова был сад, который упирался в стену парка Великого Князя Алексея Александровича (Вот и разгадка, почему именно этот не слишком приметный домик был выбран Кшесинской как любовное гнёздышко для них с цесаревичем. Судя по дневнику, к этому времени их отношения ещё не зашли дальше поцелуев, но Кшесинская была полна решимости продвинуть их дальше. Как она представляла себе будущее? Так ли она верила в тот момент отцовским словам, что роман этот – временный, и им с Николаем так уж непременно в скором времени придётся расстаться? В самом выборе дома читался прозрачный намёк. Чем она, Матильда, хуже балерины Кузнецовой? Разве что тем, что её возлюбленный Ники мало похож на своего двоюродного деда – великого князя Константина Николаевича. Об этом незаслуженно забытом человеке, сыгравшем огромную роль в русской истории – и первом владельце особняка – речь идёт в другом очерке. Там же — и об Алексее Александровиче, с дворцом которого особнячок, действительно, соседствовал. Это тот самый князь,  у которого тоже была любовница-балерина, про бриллианты которой после Цусимского поражения кричали: «Вот где наши погибшие крейсера и броненосцы!» В общем, и  особнячок, и место, выбранное  предприимчивой Матильдой Феликсовной для осуществления своих планов, были, как говорится, с бэкграундом – прим. СДГ).

… При переезде я переделала только спальню на первом этаже, при которой была прелестная уборная. В остальном я оставила дом без изменения. Электричества тогда ещё не было, и дом освещался керосиновыми лампами всех видов и размеров. Я ждала возвращения Наследника теперь у себя дома.

Начало моей самостоятельной жизни

Из дневника и писем Кшесинской:

Суббота, 14 ноября

Какой страшный удар! Ники теперь на Кавказе. Ходят слухи, что он поехал туда спасти брата, который там сильно увлекся какой‑то грузинкой, и будто Ники, увидев её, тоже в неё влюбился. Я сначала не хотела верить. Нет, этого быть не может, это был бы жестокий удар, Ники не такой, нет, нет!

Письмо 14 ноября

Дорогой, незабвенный Ники! До меня дошли ужасные слухи, я в полном отчаянии и не хочу верить тому, что мне сказали. Не хочу, и в то же время предчувствие мне говорит, что ты, Ники, изменил твоей Панни. Конечно, Ники, ты понимаешь, что я говорю про твое сильное увлечение какой‑то грузинкой. И могла ли ожидать, что меня ожидает такой сильный удар и в то время, когда я больше всего надеялась, что скоро исполнится моя заветная мечта? Вспомни, что ты сам в одном из последних писем сказал мне, что я тебя оскорбляю тем, что не верю. Если, Ники, я узнаю, что эти слухи верны, даю тебе слово: я не задумаюсь, чтобы с собой покончить. Быть может, Ники, когда ты вернешься сюда, меня уже не будет. Пожалеешь, Ники, не раз, вспомнишь тогда о твоей Панни, поймешь, что Панни умела любить, но будет поздно. Прощай…

Воскресенье, 22 ноября
Я догадалась, что С. (великий князь Сергей Михайлович – прим.СДГ) не прочь был бы за мной поухаживать, если бы не Ники. Сергей своими взглядами извел меня вконец, и скажу откровенно, что после сегодняшнего раза он мне еще более понравился, ужасно люблю таких бедовых, это моя слабость.

Среда, 16 декабря
Я с Сергеем кокетничала. Сергей начинает заметно поддаваться, еще немного, и будет то, что я добиваюсь. Я пила много, в особенности коньяка, но, как и всегда, я оставалась совершенно нормальной.

Пятница, 18 декабря
Много мне сегодня пришлось болтать с Сергеем и еще раз удостовериться, что дело идет на лад. Право, не знаю, не понимаю себя. Сергей даже не красив, а между тем мне очень нравится.

Среда, 6 января (1893 г.)
Вечером приехал Ники с Сергеем, и затем Г.М. (великий князь Георгий Михайлович – прим. СДГ). Я все время кокетничала с Сергеем, во первых, оттого, чтобы хорошенько извести Ники, на которого положительно ничего не действует, а во вторых, я стесняюсь вести себя с Ники в присутствии Сергея как всегда. Ники тоже меня извёл, но, к сожалению, неумышленно, и именно тем, что слишком много говорил с Юлей.

Великий князь Сергей Михайлович

Пятница, 8 января

Сегодня у меня была в театре репетиция, где я видела Фигнера и узнала от него, что вовсе не подозревала. Разговор касался Царя, и между прочим он сказал про М. (великие князья Михайловичи – прим. СДГ), что ему передавали, будто они за Ники следят. Мне показалось это невероятным, однако же я решила этого не оставлять без внимания и сегодня же как‑нибудь выпытать от Ники.

Ники приехал ко мне в 1 м часу ночи из Преображенского полка, где он обедал. Мы вчетвером – четвертая Юля – дули шампузен, который привез с собой Аля (Александр Зедделер – прим. СДГ), и Ники сильно опьянел, Аля тоже. Я же, хотя и выпила довольно, была совершенно трезвая и твердо решила сегодня же поговорить с Ники о будущем.
Первый раз, когда мы остались вдвоем в комнате, Ники я не узнала – так он был ласков. Но когда нам пришлось остаться наедине вторично, между нами произошел крайне тяжелый разговор.
Этот разговор продолжался более часа. Я готова была разрыдаться, Ники меня поразил. Передо мною сидел не влюбленный в меня, а какой то нерешительный, не понимающий блаженства любви.
Летом он сам неоднократно в письмах и в разговоре напоминал насчет более близкого знакомства, а теперь вдруг говорил совершенно обратное, что не может быть у меня первым, что это будет его мучить всю жизнь, что если бы я уже была не невинна, тогда бы он, не задумываясь, со мной сошёлся, и много другого говорил он в этот раз. Но каково мне было это слушать, тем более, что я не дура и понимала, что Ники говорил не совсем чистосердечно. Он не может быть первым! Смешно! Разве человек, который действительно любит страстно, станет так говорить? Конечно, нет.
Он боится просто быть тогда связанным со мной на всю жизнь, раз он первый будет у меня. И как же я удивилась, когда узнала от Ники, что все это вдалбливает ему в голову Сандро (чьи интересы представлял Сандро — теперь не узнаешь. Возможно, императрицы Марии Фёдоровны, в этот момент ему нужно было заручиться её поддержкой, ведь Сандро уже задумал в нарушение правил жениться на её дочери, сестре наследника, великой княжне Ксении — прим. СДГ). … Однако, хотя я и была в отчаянии, я не теряла надежды и Ники убеждала, чтобы он не слушал М., а следовал советам В.А. (великого князя Владимира Александровича – прим. СДГ) и Н.Н. (великого князя Николая Николаевича – прим.СДГ), из которых первый, как сказал сам Ники, думал, напротив, что несогласие последует с моей стороны.
В конце концов мне удалось почти убедить Ники, он ответил «пора», – слово, которое производит необъяснимое действие на меня, когда оно им произносится. Он обещал, что это совершится через неделю, как только он вернется из Берлина. Однако я не успокоилась, я знала, что Ники мог это сказать, чтобы только отвязаться, и когда он уехал (было 4 часа), я была в страшном горе, я была близка к умопомешательству и даже хотела… Нет, нет, не надо здесь этого писать, пусть это будет тайна. Всё же я поставлю на своем, сколько бы мне то трудов ни стоило!

Среда, 13 января

Всю эту неделю я решила ложиться рано спать, чтобы приберечь силы к воскресенью.

Пятница, 15 января

Великий князь Александр Михайлович (Сандро)

Сандро остался у меня почти до 2 1/2 ч., и мы вели очень серьезный разговор относительно Ники. Если Ники будет медлить, а подобные разговоры наедине, как сегодня, будут часто происходить между Сандро и мной, то ничего нет удивительного, если наши отношения примут иной характер. Сандро замечательно красив, да и это бы еще ничего, но он слегка проговорился и дал понять, что я ему нравлюсь. Достаточно для женщины это услышать от мужчины, и даже от такого, к которому совершенно она равнодушна, чтобы она сей час стала с ним кокетничать. … Теперь, когда я была с Сандро вдвоем, я сказала, что отлично знаю, что они все трое следят за Ники и какие он дает Ники советы. Сандро стал доказывать, что связь между Ники и мной невозможна, что Ники не должен быть связан на всю жизнь ни с кем. Он приводил всевозможные доводы по этому вопросу, но меня не убедил. Я тоже в свою очередь говорила многое, чтобы его убедить, как он ошибается. … Сандро будет все делать, чтобы не допустить Ники до связи со мной. И когда я стала умолять не делать этого, он сказал, что не может иначе поступить, тогда его будет мучить совесть впоследствии, а тем более, что он уверен, что все же победу одержу я. … Правда, Сандро сказал, что у него есть средство прекратить окончательно все между мной и Ники, то есть все рассказать его родителям. Но этого, Сандро сказал, ни он, ни его братья никогда не сделают. По словам Сандро, если бы родители Ники узнали от кого-нибудь обо всем, то больше всего бы пострадали от того, во-первых, Ники, а затем они трое. … И так наш разговор тянулся долго, и были затронуты такие вопросы, что если был бы тут третий, то, верно, был бы сконфужен. …

Воскресенье, 17 января (о Николае здесь не слова, хотя прошла как раз неделя. Видимо, в это день он так и не пришёл — прим. СДГ)

Сандро хотел со мной поговорить. Мы ушли в спальню, где продолжали наш разговор. Конечно, и он, и я остались при своих убеждениях, и ни он, ни я не хотели делать никакой уступки. Сандро ещё настоятельнее уговаривал меня сегодня поехать в Чикаго на три месяца, и это мне ясно показывает, чего он от меня хочет. Одну я, впрочем, обещала сделать уступку по просьбе Сандро: что, если Ники приедет ко мне в среду, я не начну первая того разговора, что был между Ники и мной в прошлую пятницу. Я Сандро упросила тоже не давать Ники до его приезда ко мне никаких советов. Но если Ники не начнет того разговора, то я все же заставлю заговорить Ники, не начиная о том говорить первая.

Среда, 20 января

Ники обещал приехать, но я напрасно прождала его до 1 часа. Меня ужасно огорчило, что Ники не приехал, он так поступает, как будто вовсе меня не любит. Но еще больнее мне было, когда Юля сказала по уходе Али, что Аля думает, что Ники остался в полку играть в бильярд. Каково – ему приятнее играть в бильярд, чем повидать меня!

Суббота, 23 января

Весь день я сегодня страшно тосковала и ждала вечера, чтобы ехать во Французский театр, где надеялась увидеть Ники. Когда начался второй акт, в верхнюю императорскую ложу вошел Ники… Я страшно обрадовалась. Пьеса кончилась, когда я встала и вышла из ложи. В дверях я оглянулась на Ники и заметила, что он на меня смотрит. Я надеялась, что он ко мне поедет, и потому спешила домой. В передней я увидела его пальто, вместе с Ники ожидали нас Сандро и Аля З. Я приехала веселая, так как была уже довольна тем, что Ники в театре много на меня смотрел, и успела себя немного уже успокоить относительно того, что Ники до сих пор ко мне не приезжал. (на этом дневник этого временного периода обрывается — прим. СДГ)

Письмо без даты

Дорогой Ники! С.М. жестоко ошибается. Ты у меня первый и последний. Я тебе говорила неоднократно, что тебя люблю, а полюбить серьёзно можно только один раз в жизни, а увлекаться – сколько угодно, это зависит от характера. Я никогда не променяю истинную любовь на глупое увлечение. Совершенно напрасно С.М. так самоуверен. А ты, верно, обрадовался, когда он тебе это сказал, – что уже теперь нашел мне утешителя? Ну, а за эти слова прибьешь меня? Не забудь привезти в понедельник дневник. Меня он очень интересует! До скорого свидания. Целую тебя крепко, мой дорогой Ники.

Тот самый особняк Кшесинской на Английском проспекте, 18

Предстоящий сезон обещал быть исключительным. Я ожидала Наследника у себя в доме (переезд состоялся в феврале, вскоре после описанных в дневнике событий — прим.СДГ), могла свободно и когда хотела его принимать, а в то же время в театре я должна была получить первые роли в лучших балетах и выступать уже как настоящая балерина в целом балете, а не в отдельных небольших ролях. Дом весь был готов к приезду Наследника, и только не было у меня еще кухарки. Обеды и ужины приходилось брать из ближайших ресторанов, но это нисколько не портило нашего радостного настроения. Я устроила новоселье, чтобы отпраздновать мой переезд и начало самостоятельной жизни. Все гости принесли мне подарки к новоселью, а Наследник подарил восемь золотых, украшенных драгоценными камнями чарок для водки. Много счастливых дней я прожила в этом доме. Наследник обыкновенно приезжал вечером, к ужину, весь день он был очень занят. Приезжали с ним иногда и его молодые дяди, Великие Князья Георгий, Александр и Сергей Михайловичи. … После ужина Михайловичи по обыкновению, пели грузинские песни, а мы играли в маленький скромный баккара, что выходило очень уютно. После переезда Наследник подарил мне свою фотографию с надписью: «Моей дорогой пани», как он меня всегда называл. Я знала приблизительно время, когда Наследник ко мне приезжал, и садилась у окна. Я издали прислушивалась к мерному топоту копыт его великолепного коня о каменную мостовую, затем звук резко обрывался — значит, рысак остановился как вкопанный у моего подъезда.

Мне очень хотелось получить балет «Эсмеральду», в котором так изумительно танцевала Цукки. Я попросила об этом нашего знаменитого, всевластного балетмейстера Мариуса Ивановича Петипа. Он говорил всегда по-русски, хотя очень плохо его знал и так и не выучился за долгие годы пребывания в России. Ко всем он обращался на «ты». Приходил обыкновенно завернувшись в свой клетчатый плед и посвистывая. Он приходил с уже готовым планом и ничего не придумывал во время репетиции. Не глядя на нас, он просто показывал, приговаривая на своем особенном русском языке: «Ты на я, я на ты, ты на мой, я на твой», что означало переход с одной стороны на его сторону — «ты на я». Причем он для ясности тыкал себе пальцем в грудь при слове «я». Или с дальней стороны сцены — «твой» на ближнюю к нему — «мой». Мы его язык знали и понимали, чего он от нас хочет. Выслушав мою просьбу о балете «Эсмеральда», он спросил:

— А ты любил?

Я ему восторженно ответила, что влюблена и люблю. Тогда он задал второй вопрос:

— А ты страдал?

Этот вопрос мне показался странным, и я тотчас ответила:

— Конечно, нет.

Тогда он мне сказал то, что потом я вспоминала часто. Он объяснил, что, только испытав страдания любви, можно по-настоящему понять и исполнить роль Эсмеральды. Как горько я потом вспоминала его слова, когда выстрадала право танцевать Эсмеральду и она стала моей лучшей ролью. …

экскурсии по Москве
Ники и Аликс

Наступило лето, и я начала замечать, что Наследник всё менее и менее свободен в своих поступках. И я стала подумывать, не должен ли он снова ехать за границу в связи с постоянно подымавшимся вопросом о его женитьбе и о возможной помолвке с принцессой Алисой Гессенской, которую всё более считали наиболее подходящей для него невестой.

В особенности я стала волноваться, когда Наследник был послан в Лондон на свадьбу своего двоюродного брата Принца Георга Йоркского, будущего Короля Георга V, с Принцессой Марией Тэк, которая состоялась 24 июня (6 июля) 1893 года. Я была уверена, что Наследник снова встретится с Принцессой Алисой, которая жила в то время у Королевы Виктории. Но и на этот раз вопрос о помолвке Наследника с Принцессой Алисой остался открытым и не получил никакого разрешения.

Летом мне хотелось жить в Красном Селе или поблизости от него, чтобы иметь возможность чаще видеть Наследника, который не мог выезжать из лагеря для встреч со мною. Я даже подыскала себе премиленькую дачку на берегу Дудергофского озера, очень удобную во всех отношениях. Наследник не возражал против этого плана, но мне дали понять, что это может вызвать излишние и нежелательные толки, если я так близко поселюсь от Наследника. Тогда я решила нанять дачу в Коерове, это был большой дом, построенный в эпоху Императрицы Екатерины II и имевший довольно оригинальную форму треугольника. Рассказывали, что, проезжая через Коеровский лес, Императрица Екатерина облюбовала это место для постройки дома. На вопрос, как она прикажет строить, Императрица будто бы взяла у одного из близстоящих придворных его треугольную шляпу и сказала: «Вот план дома». …

Это лето было для меня очень грустным. Наследник всего-навсего два раза заехал ко мне на дачу верхом из Красного Села. Один раз он предупредил меня, и я его ждала, но во второй раз он заехал без предупреждения и не застал меня дома, я была в это время в городе на репетиции красносельского спектакля. По-видимому, Наследнику было трудно покидать лагерь. …

1893-1894

… Двенадцатого января 1894 года была объявлена давно ожидавшаяся помолвка Великой Княжны Ксении Александровны с Великим Князем Александром Михайловичем. Государь и Императрица очень покровительствовали этому браку. Мы отпраздновали это событие в моем доме. Приехал Наследник, была моя сестра и барон Зедделер, и мы все пили шампанское, сидя на полу, почему-то в спальне сестры. Потом состоялась другая помолвка, которую я не праздновала, так как, кроме горя и отчаяния, она мне ничего не принесла…

Седьмого апреля 1894 года была объявлена помолвка Наследника Цесаревича с Принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской. Хотя я знала уже давно, что это неизбежно, что рано или поздно Наследник должен будет жениться на какой-либо иностранной принцессе, тем не менее моему горю не было границ. В начале этого года тревожные слухи стали ходить о состоянии здоровья Государя. Знаменитый профессор Захарьин был вызван из Москвы на консультацию. Никто в точности не знал, насколько серьезно был болен Государь, но все чувствовали, что он в опасности. Я понимала, что тревожное состояние здоровья Государя ускорит решение вопроса о помолвке Наследника с Принцессой Алисой, хотя Государь и Императрица были оба против этого брака по причинам, которые остались до сих пор неизвестными. Но другой подходящей невесты не было, а времени терять было нельзя, и Государь и Императрица были вынуждены дать свое согласие, хотя чрезвычайно неохотно.

Ники и Аликс

Он получил это согласие, когда 2 (14 апреля) 1894 года выехал в Кобург на свадьбу герцога Эрнеста Гессенского с Принцессой Викторией-Мелитой Саксен-Кобург-Готской, впоследствии Великой Княгиней Викторией Фёдоровной, в 1905 году вышедшей вторым браком за Великого Князя Кирилла Владимировича. … По приезде в Кобург Наследник сделал снова предложение, но в течение трех дней Принцесса Алиса отказывалась дать свое согласие и дала его только на третий день под давлением всех членов семьи.

После своего возвращения из Кобурга Наследник больше ко мне не ездил, но мы продолжали писать друг другу. Последняя моя просьба к нему была позволить писать ему по-прежнему на «ты» и обращаться к нему в случае необходимости. На это письмо Наследник мне ответил замечательно трогательными строками, которые я так хорошо запомнила: «Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости». Далее он писал, что я могу всегда к нему обращаться непосредственно и по-прежнему на «ты», когда я захочу. Действительно, когда бы мне ни приходилось к нему обращаться, он всегда выполнял мои просьбы без отказа.

После возвращения Наследника из Кобурга, после его помолвки он просил назначить ему последнее свидание, и мы условились встретиться на Волконском шоссе, у сенного сарая, который стоял несколько в стороне. Я приехала из города в своей карете, а он верхом из лагеря. Как это всегда бывает, когда хочется многое сказать, а слезы душат горло, говоришь не то, что собиралась говорить, и много осталось недоговоренного. Да и что сказать друг другу на прощание, когда к тому еще знаешь, что изменить уже ничего нельзя, не в наших силах… Когда Наследник поехал обратно в лагерь, я осталась стоять у сарая и глядела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся вдали. До последней минуты он ехал всё оглядываясь назад. Я не плакала, но я чувствовала себя глубоко несчастной, и, пока он медленно удалялся, мне становилось всё тяжелее и тяжелее. Я вернулась домой, в пустой, осиротевший дом. Мне казалось, что жизнь моя кончена и что радостей больше не будет, а впереди много, много горя.

Я знала, что найдутся люди, которые будут меня жалеть, но найдутся и такие, которые будут радоваться моему горю. Я не хотела, чтобы меня жалели, а для встречи с теми, кто будет злорадствовать, надо было приготовиться и быть очень сильной. Все эти соображения пришли позже, а пока главное было горе, беспредельное горе, что я потеряла своего Ники. Что я потом переживала, когда знала, что он был уже со своей невестой, трудно выразить. Кончилась весна моей счастливой юности, наступала новая, трудная жизнь с разбитым так рано сердцем…

В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда Наследник его впервые привез ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила. (вскоре она полюбит ещё одного великого князя — Андрея Владимировича. И будет долго любить их обоих – хотя и по-разному: Андрея страстно, а Сергея – как старого доброго мужа, с которым её связывают, кроме прочего, и определенного рода общие коммерческие операции, связанные с распределением военного госзаказа (великий князь был генералом-инспектором артиллерии и, как считается, пользовался своим положением даже во время Мировой войны (см. Прим.1). Неизвестно даже, настолько сама Матильда точно знала, от кого у нее родился сын Владимир. Во всяком случае, сначала он был записан с отчеством Сергеевич, потом переписан на Андреевича. Великий князь Андрей вместе с Кшесинской сумел эмигрировать, и во Франции они поженились. А великий князь Сергей был зверски убит в Алапаевске вместе с другими членами семьи Романовых. Зарубежная русская православная церковь причислила его к лике святых как великомученика – прим. СДГ)…

Много спустя я узнала, что Ники просил Сергея следить за мной, оберегать меня и всегда обращаться к нему, когда мне будет нужна его помощь и поддержка. Ники отлично сознавал, что мне придется пережить тяжёлые времена и пройти через множество испытаний и что без его поддержки я могу стать жертвой всевозможных интриг. А он не хотел, чтобы из-за него я пострадала. Всю свою жизнь я чувствовала его покровительство, и не раз он поддержал и защитил меня, когда меня стремились унизить или оскорбить.

Трогательным вниманием со стороны Наследника было выраженное им желание, чтобы я осталась жить в том доме, который я нанимала, где он у меня так часто бывал, где мы оба были так счастливы. Он купил и подарил мне этот дом.

Этим летом я часто гуляла по тенистым аллеям парка, окружавшего великолепный дворец Великого Князя Константина Николаевича в Стрельне, который тянулся от дворца до самого моря. Широкие каналы отделяли дворец и парк от частных владений. Однажды во время прогулки я увидела прелестную дачу, расположенную посреди обширного сада, простиравшегося до самого моря. Дача была большая, но запущенная, но общее расположение участка мне понравилось. На углу висела вывеска «Дача продается», и я пошла внимательно всё осматривать. Видя, что дача мне очень понравилась, Великий Князь Сергей Михайлович её купил на мое имя, и в следующем году я уже в нее переехала на все лето. … На зиму я вернулась в город, в свой маленький осиротевший дом, но он был уже моим собственным.

1894-1895

… Что я испытывала в день свадьбы Государя, могут понять лишь те, кто способен действительно любить всею душою и всем своим сердцем и кто искренне верит, что настоящая, чистая любовь существует. Я пережила невероятные душевные муки, следя час за часом мысленно, как протекает этот день. Я сознавала, что после разлуки мне надо готовиться быть сильной, и я старалась заглушить в себе гнетущее чувство ревности и смотреть на ту, которая отняла у меня моего дорогого Ники, раз она стала его женой, уже как на Императрицу. Я старалась взять себя в руки и не падать духом под гнетом горя и идти смело и храбро навстречу той жизни, которая меня ожидала впереди… Я заперлась дома. Единственным моим развлечением было кататься по городу в моих санях и встречать знакомых, которые катались, как и я.

В это время, чтобы меня хоть немного утешить и развлечь, Великий Князь Сергей Михайлович баловал меня как мог, ни в чем мне не отказывал и старался предупредить все мои желания. Но ни Великий Князь Сергей Михайлович, ни вся та обстановка, в которой я жила, не могли заменить мне то, что я потеряла в жизни, — Ники. При всех я старалась казаться беззаботной и веселой, но, оставаясь одна с собой, я глубоко и тяжело переживала столь дорогое мне прошлое, свою первую любовь. …

кшесинская
В особняке на Петроградской стороне, построенном уже на деньги Сергея Михайловича

1896-1897

… В предыдущем сезоне сцена меня не увлекала, я почти не работала и танцевала не так хорошо, как следовало бы, но теперь я решила взять себя в руки и начала усиленно заниматься, чтобы быть в состоянии, если Государь приедет в театр, доставить ему удовольствие своими танцами. В этот сезон, 1896/97 года, Государь и Императрица посещали балет почти каждое воскресенье, но Дирекция устраивала всегда так, чтобы я танцевала по средам, когда Государь не бывал в театре. Сперва я думала, что это происходит случайно, но потом я заметила, что это делается намеренно. Мне это показалось несправедливым и крайне обидным. Так прошло несколько воскресений. Наконец Дирекция дала мне воскресный спектакль; я должна была танцевать «Спящую красавицу». Я была вполне уверена, что Государь будет на моем спектакле, но узнала — а в театре все узнается очень быстро, — что Директор театров уговорил Государя поехать в это воскресенье в Михайловский театр посмотреть французскую пьесу, которую он не видел в предыдущую субботу. Совершенно ясно было для меня, что Директор нарочно сделал все возможное, чтобы помешать Государю видеть меня, и с этой целью уговорил его ехать в другой театр. Тогда я не стерпела и впервые воспользовалась данным мне разрешением Государя непосредственно обращаться к нему. Я написала ему о том, что делается в театре, и добавила, что мне становится совершенно невозможно при таких условиях продолжать служить на Императорской сцене. Письмо было передано лично в руки Государя Великим Князем Сергеем Михайловичем. Ответа я не получила и не знала, что решит Государь, то есть отправится ли он в Михайловский театр, как его уговаривал Директор, или приедет в балет.

С сыном Владимиром то ли Сергеевичем, то ли Андреевичем

Наступило воскресенье, в театре среди артистов было полное уныние и даже ропот: говорили, что вот, когда танцует Кшесинская, то Государь в театре не бывает и что из-за меня они лишены радости видеть сегодня Государя в театре. Царская ложа была пуста. Директор и все начальство были в Михайловском театре, ожидая там его приезда, и даже в публике было какое-то унылое, непраздничное настроение, как обычно бывало по воскресеньям. По всему было видно, что Государь решил все же ехать в Михайловский театр, и тяжело мне было при этих условиях начинать балет. Оркестр был в полном сборе, музыканты настраивали инструменты. Все только ждали последнего сигнала, чтобы начать спектакль и поднять занавес, как вдруг в театре произошел неимоверный переполох: забегали, засуетились, кричали: «Государь приехал! Государь приехал!» Никто решительно его не ожидал, все были вполне убеждены, что он поедет в Михайловский театр, и его неожиданный приезд вызвал суматоху. Надо было предупредить Директора и все начальство по телефону. Трудно себе представить ту радость, которая охватила меня, когда я поняла, что Государь внял моей просьбе. …

Летом того же года, когда я жила у себя на даче в Стрельне, Ники через Великого Князя Сергея Михайловича передал мне, что в такой-то день и час он проедет верхом с Императрицею мимо моей дачи, и просил, чтобы я непременно была к этому времени у себя в саду. Я выбрала такое место в саду на скамейке, где меня Ники мог хорошо видеть с дороги, по которой он должен был проезжать. Точно в назначенный день и час Ники проехал с Императрицей мимо моей дачи и, конечно, меня отлично видел. Они проезжали медленно мимо дома, я встала и сделала глубокий поклон и получила ласковый ответ. Этот случай доказал, что Ники вовсе не скрывал своего прошлого отношения ко мне, но, напротив, открыто оказал мне милое внимание в деликатной форме. Я не переставала его любить, и то, что он меня не забывал, было для меня громадным утешением. …

Десятилетний юбилей моей службы на Императорской сцене. 13 февраля 1900 года

… В воскресенье, 13 февраля 1900 года, состоялся мой бенефисный спектакль по случаю десятилетнего юбилея моей службы на Императорской сцене. Артисты обыкновенно в день своих бенефисов получали из Кабинета Его Величества так называемый Царский подарок, большею частью шаблонную золотую или серебряную вещь, иногда разукрашенную цветными камнями, смотря по разряду подарка, но непременно с Императорским орлом или короною. Мужчины обыкновенно получали золотые часы. Особым изяществом эти подарки не отличались. Я очень опасалась, что получу такое украшение, которое неприятно будет носить, и просила через Великого Князя Сергея Михайловича сделать всё возможное, лишь бы меня не наградили подобным подарком. И действительно, в день бенефиса Директор Императорских театров князь Волконский пришел ко мне в уборную и передал мне Царский подарок: прелестную брошь в виде бриллиантовой змеи, свернутой кольцом, и посередине большой сапфир‑кабошон. Потом Государь просил Великого Князя Сергея Михайловича мне передать, что эту брошь он выбирал вместе с Императрицей и что змея есть символ мудрости…

Этот бенефис произвел переворот в моей жизни. Через несколько дней после юбилейного спектакля я устроила у себя в доме обед. Столовая была слишком мала, чтобы поместить всех гостей. Стол был накрыт в зале, где было больше места, и он весь был убран зеленью и цветами. На этот обед я пригласила Великих Князей Кирилла и Бориса Владимировичей, которые и ранее бывали у меня, и в первый раз Великого Князя Андрея Владимировича. Против себя, в центре стола, я посадила Великого Князя Кирилла Владимировича как старшего, направо от себя Великого Князя Бориса Владимировича, а налево от себя Великого Князя Андрея Владимировича, а Великий Князь Сергей Михайлович сел в конце стола, за хозяина. … Великий Князь Андрей Владимирович произвел на меня сразу в этот первый вечер, что я с ним познакомилась, громадное впечатление: он был удивительно красив и очень застенчив, что его вовсе не портило, напротив. Во время обеда нечаянно он задел своим рукавом стакан с красным вином, который опрокинулся в мою сторону и облил мое платье. Я не огорчилась тем, что чудное платье погибло, я сразу увидела в этом предзнаменование, что это принесет мне много счастья в жизни. Я побежала наверх к себе и быстро переоделась в новое платье. Весь вечер прошел удивительно удачно, и мы много танцевали. С этого дня в мое сердце закралось сразу чувство, которого я давно не испытывала; это был уже не пустой флирт…
… Со дня моей первой встречи с Великим Князем Андреем Владимировичем мы все чаще и чаще стали встречаться, и наши чувства друг к другу скоро перешли в сильное взаимное влечение. С этого времени я начала опять вести свой дневник, который после разлуки с Ники я совершенно забросила. …

1900-1901

… В этом сезоне Великий Князь Владимир Александрович (дядя царя и отец великого князя Андрея Владимировича, будущего мужа Кшесинской. Считается, что и Владимир Александрович был любовником Кшесинской — прим. СДГ) стал оказывать мне особое внимание. Он всегда хорошо ко мне относился, но в этом сезоне как‑то особенно. После первого представления «Конька‑Горбунка» он пригласил меня с сестрой, мою подругу Маню Рутковскую, которая ему очень нравилась и забавляла его своим разговором с сильным польским акцентом, Великого Князя Сергея Михайловича и барона Зедделера ужинать в одном из ресторанов, который он любил. Это ужин был очень веселый, все себя чувствовали непринужденно, так милый хозяин умел всех расположить к себе. Потом эти ужины стали довольно часто повторяться: иногда, если задумывал это Великий Князь в последнюю минуту, он присылал мне в уборную записку с приглашением, а иногда ужины устраивались заблаговременно, тогда я получала приглашение на дому. Великий Князь стал бывать и у меня в доме. На Пасху он прислал мне огромное яйцо из ландышей с привязанным к нему драгоценным яичком от Фаберже.

Пятнадцатого апреля я выступила во втором балете, который перешел ко мне после Леньяни, «Камарго», … выдержанный в стиле эпохи Людовика XV. Из за этого балета у меня произошло столкновение с Директором Императорских театров князем С. М. Волконским. В одном из актов этого балета Леньяни танцевала «Русскую» в костюме времен Людовика XV, с пышными юбками, поддержанными у бедер фижмами, которые стесняли движения балерины и лишали танец всей его прелести. Этот костюм был воспроизведен с того, который Императрица Екатерина II носила на костюмированном балу, данном в честь Императора Иосифа II. … Я видела Леньяни в этом балете и заметила, как она была стеснена костюмом в своих движениях. Я отлично сознавала, что с моим маленьким ростом в этом костюме с фижмами я буду не только выглядеть уродливо, но мне будет совершенно невозможно передать русский танец, как следует и как мне того хотелось. Русский танец полон неуловимых тонкостей, которые составляют всю его прелесть, так что без них весь его смысл пропадает. Поэтому я и заявила костюмеру, что костюм, который мне полагается, я, конечно, надену, но только без фижм. …

На следующий день, когда я приехала на репетицию в театр, то увидела, что на доске, где вывешиваются распоряжения Директора, было вывешено: «Директор Императорских театров налагает на балерину Кшесинскую штраф в размере (столько то рублей) за самовольное изменение положенного ей в балете «Камарго» костюма». Штраф был настолько незначительным и так не соответствовал моему жалованию и положению, что явно имел целью не наказать, а оскорбить меня. Вполне понятно, что я не могла стерпеть такого оскорбления и мне ничего не оставалось больше сделать, как снова обратиться к Государю, прося, чтобы таким же образом, то есть распоряжением Директора, штраф был бы снят. На следующий день, на том же месте, где накануне было распоряжение Директора о наложении на меня штрафа, было вывешено новое распоряжение, которое гласило: «Директор Императорских театров приказывает отменить наложенный им штраф на балерину Кшесинскую за самовольное изменение положенного ей в балете «Камарго» костюма». После этого князь С. М. Волконский не счёл для себя возможным оставаться на своем посту и подал в отставку (Волконский оставил воспоминания, в которых рассказывает о том, как Кшесинская добивалась любых своих целей в театре через просьбы царю, который ни в чём никогда ей не отказывал. Об этом — См. Прим.3. — СДГ). …

Матильда Кшесинская в своём особняке.
Матильда Кшесинская в своём особняке

1902-1903

… В моей домашней жизни я была очень счастлива: у меня был сын, которого я обожала, я любила Андрея, и он меня любил, в них двух была вся моя жизнь. Сергей вел себя бесконечно трогательно, к ребенку относился как к своему и продолжал меня очень баловать. Он всегда был готов меня защитить, так как у него было больше возможностей, нежели у кого бы то ни было, и через него я всегда могла обратиться к Ники.

Великий Князь Владимир Александрович стал очень часто бывать у меня в доме и любил по вечерам играть в модную в то время игру, «тетку». Он мне дарил прелестные вещи: то красивую вещицу для украшения комнат, то пару великолепных ваз из вещей князя Воронцова, а на Пасху всегда присылал огромное яйцо из ландышей с привязанным к нему драгоценным яичком от Фаберже. Раз он мне прислал браслет с привешенным к нему сапфиром.

В день своего рождения, 10 апреля, Великий Князь Владимир Александрович был у меня на ужине вместе с Великими Князьями Борисом и Андреем Владимировичами. Мне казалось, что он стал бывать у меня, чтобы предотвратить возможное недоразумение между Андреем и Сергеем Михайловичем. Но не это было причиной его приездов ко мне, как я сперва думала, а то, что он очень ко мне привязался и любил бывать у меня… Он мне раз сказал, что ценит мое отношение к нему и верит в мою искренность. Ему всегда казалось, что к нему относятся не просто как к человеку, а только как к Великому Князю.

Летом 1903 года он иногда приходил ко мне пешком из Петергофа в сопровождении своего адъютанта барона В. Р. Кнорринга. Вове был тогда уже год, но он еще не ходил, и его приносили показывать Великому Князю. Ходить Вова начал очень поздно. У него было немного волос на голове, но я ухитрялась собирать пучок волос и завязывать их голубым бантиком. Великий Князь всегда клал руку на голову Вовы и говорил: «Совсем моя голова». …

В этом году я просила Ники подарить мне свою фотографию, и какова была моя радость, когда я увидела на присланной им мне карточке подпись не «Николай», как он обычно всем подписывал, а «Ники» и год «1903». …

1903-1904

… В изданном теперь Дневнике Государя записано: «21 января 1904 г., среда: Обедали вдвоем. Поехал в театр. Шла «Спящая красавица» – отлично – давно не видал. Был дома в 11 3/4». По смыслу этой записи ясно, что Государь в этот вечер обедал вдвоем с Императрицей, а поехал в театр один, так как сказано: «поехал», а не «поехали». Но к кому относилось замечание «отлично – давно не видал», нельзя было заключить. На мое счастье, в «Ежегоднике Императорских театров», где приведены все репертуары за все сезоны, я нашла, что именно в этот день, 21 января 1904 года, в среду, я танцевала «Спящую красавицу». Сомнений больше не было. Государь приехал меня нарочно посмотреть именно в том балете, в котором он меня так любил видеть. …

Тридцатого июля у Государя родился долгожданный сын, Наследник Цесаревич Алексей Николаевич. Радость была большая, и в Царской семье, и в России. … Когда Государь возвращался в Петергоф из Красного Села, Андрей звонил мне по телефону, и я выходила на горку к мосту, на котором ожидался Высочайший проезд. Полиция, оберегавшая пути, не допускала приблизиться публику, но меня знали и даже спрашивали у меня, выехал ли уже Государь, так как я всегда имела точные сведения от Андрея. Раз видели меня близ моста, – значит, Государь выехал. В этом месте был поворот, и нельзя было быстро ехать. Когда Государь приближался, его голова всегда была повернута в мою сторону и рука приложена к козырьку. Как сейчас, помню его чудные глаза, устремленные на меня. …

Кшесинская с великим князем Андреем

1906-1907

После моего возвращения из-за границы, весною 1906 года, состоялась закладка моего нового дома (см. Прим.1). Мысль построить себе более удобный и обширный дом возникла у меня после рождения сына. В старом доме я могла ему уделить только одну комнату, что было вполне для него достаточно, пока он был еще мал. Но мне хотелось его устроить так, чтобы он мог, когда станет взрослым, продолжать жить у меня в доме удобно. Кроме того, старый мой дом требовал уже столь капитального ремонта, что затраты не оправдались бы, а о перестройке и думать было нечего, он был слишком старый и ветхий. По мнению архитектора, было проще и дешевле снести старый дом и на его месте построить новый, согласно последней технике. Я предпочитала строить новый дом в более красивой части города, а не среди дымящихся фабричных труб, как за последние годы стало на Английском проспекте.

Покинуть свой старый дом, подаренный мне Ники, было очень тяжело. Приходилось расставаться с домиком, с которым были связаны самые дорогие для меня воспоминания и где я прожила много, много счастливых дней. Но в то же время оставаться там, где все мне напоминало Ники, было еще грустнее. Из многих предложенных мне мест для постройки мой окончательный выбор остановился на участке на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, застроенном целым рядом маленьких деревянных домиков. … Старый дом я продала Князю Александру Георгиевичу Романовскому, Герцогу Лейхтенбергскому.

Мой двадцатилетний юбилей. 13 февраля 1911 года

В 1911 году я справляла свой двадцатилетний юбилей службы на Императорской сцене, и мне по этому случаю дали бенефис. Как свой десятилетний юбилей я справляла в 1900 году, 13 февраля, так и в этот раз я его справляла тоже 13 февраля и также в воскресенье. …

В первом антракте Директор Императорских театров Теляковский передал мне Царский подарок по случаю моего юбилея. Это был бриллиантовый орел продолговатой формы Николаевских времен в платиновой оправе и на такой же цепочке для ношения на шее. На обратной стороне не было видно гнезда от камней, как это обыкновенно делается, а все было сплошь заделано платиновой пластинкой по форме орла, и на ней выгравировано очертание орла и его перьев замечательно тонкой и оригинальной работы. Под орлом висел розовый сапфир, оправленный в бриллианты. Великий Князь Сергей Михайлович пришел также в первом антракте и сказал мне, что Государь говорил ему, что его интересует, надену ли я или нет его подарок на сцену. Я, конечно, после этого его немедленно надела и в нем танцевала па де де в «Пахите». …

Особняк Кшесинской на Петроградской стороне, на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы

Кроме Царского подарка я получила: от Андрея – дивный бриллиантовый обруч на голову с шестью крупными сапфирами по рисунку головного убора, сделанного князем Шервашидзе для моего костюма в балете «Дочь фараона». Великий Князь Сергей Михайлович подарил мне очень ценную вещь, а именно – коробку из красного дерева работы Фаберже в золотой оправе, в которой были уложены завернутые в бумажки – целая коллекция желтых бриллиантов, начиная от самых маленьких до очень крупных. Это было сделано с целью, чтобы я могла заказать себе вещь по моему вкусу – я заказала у Фаберже «плакку», чтобы носить на голове, что вышло замечательно красиво. …

1911-1912

… Я надела белое закрытое платье, которое мне очень шло, а на шею надела свои чудные сапфиры. Я выглядела действительно очень элегантно. Государь и вся Царская семья были в этот вечер в театре. После спектакля Государь подошел к Великому Князю Сергею Михайловичу и сказал: «Сегодня Маля была чертовски хороша». Я обожала Андрея. Но в этот вечер, когда мне передали столь лестный отзыв Государя – да и вообще когда Он мне оказывал какое либо трогательное внимание, – все прежнее вновь вспыхнуло во мне, минутами казалось, что взаимное чувство никогда не проходило, и я погрузилась в воспоминания, снова переживая минувшие счастье и горе. …

…Покуда Вова был маленьким, он был прописан в моем паспорте, но ему становилось почти что десять лет, и я обратилась к Государю с просьбой о даровании моему сыну моей родовой фамилии Красинских (Кшесинская считала, что её семья происходит из старинного польского графского рода Красинских – прим. СДГ). Государь сразу же исполнил мою просьбу и даровал также Вове и потомственное дворянство. Градоначальство выдало Вове его личный паспорт, и привез его мне мой старый верный друг, полицмейстер нашей части, полковник, впоследствии генерал, Галле. …

1913-1914

…Девятого февраля состоялся бенефис Н. Легата по случаю двадцатипятилетия его службы на Императорской сцене (с 1888 года). Он выбрал балет «Эсмеральда», где он так хорош был в роли Гренгуара. Я была далека от мысли, что Государь может быть в театре в этот день: он постоянно жил в Царском Селе и редко приезжал в город, в особенности вечером. О его приезде в театр мы узнали перед самым началом спектакля. Перед выходом на сцену я стояла в первой кулисе, откуда была видна Царская ложа, и, когда я увидела, что в ложу вошел Государь, мой дорогой Ники, меня охватило такое чувство, которое я не в состоянии ни описать, ни передать. Я не хотела верить моему счастью, что Ники наконец меня увидит в «Эсмеральде», о чем я столько лет мечтала. …

Кшесинская
В своем особняке на Кронверкском

В этот вечер, когда я играла впервые для Ники, я переживала мою роль всем сердцем и душой. Сцену ревности на балу, когда Эсмеральда с Гренгуаром танцуют перед Фебом и его невестою, я провела с таким подъемом, как будто решалась моя собственная судьба. Я играла и танцевала со слезами на глазах. Я чувствовала, что в этот вечер среди зрителей были такие, которые меня понимали и переживали всю драму вместе со мною. Мне было только бесконечно грустно, что я так и не узнала, какое впечатление я произвела на Ники, так как Великий Князь Сергей Михайлович был в отъезде и потому не пришел в театр, а Ники всегда ему говорил, как он меня нашел. …

… Этот спектакль (вскоре после того, как в Сараево был убит эрцгерцог Франц Фердинанд – прим.СДГ) – последний спектакль в Красносельском театре – я танцевала свою лучшую «Русскую» в дивном костюме. Могла ли я думать в тот вечер, что танцую в последний раз в присутствии Государя! Я танцевала отлично, я это чувствовала, а чувство никогда не обманывало меня, и уверена, что должна была произвести на Него хорошее впечатление. Это сознание служит мне и по сей день большим утешением. Когда Государь уезжал из театра, как и двадцать лет тому назад, я стояла у окна своей уборной. Тогда я была молоденькой влюбленной девушкой, я ждала его появления верхом у подъезда, а по окончании спектакля провожала его у окна глазами полными от слёз радости, мечтая о следующей с ним встрече.

Когда Государь покидал театр, вид у него был грустный и озабоченный. В первом антракте были получены тревожные сведения о возможности войны. По обыкновению, все заходили ко мне в уборную. Настроение было удрученное, хотя все надеялись, что мировой конфликт будет избегнут. Стояла я в тот день у окна погруженная в грустные мысли. Что будет со всеми нами?»…

Взгляд с другой стороны

Больше никаких упоминаний о встречах с царём Николаем в мемуарах Кшесинской нет. И нигде нет… И нет никаких основания считать, что в этом отношении Кшесинская что-то скрывает. Хотя, разумеется, не всё, что написано в мемуарах, стоит принимать на веру. Так, утверждение, что наследник вначале относился к своей будущей жене «как-то безразлично, к помолвке и к браку — как к неизбежной необходимости» и что он «был рад тому, что помолвка не совершилась» — скорее, попытка выдать желаемое за действительное.

Николай влюбился в принцессу Алису (в семье её звали Аликс) в 1884 году, задолго до встречи с Матильдой, когда ему было 16 лет, а принцессе всего 12. Они увиделись на свадьбе сестры Аликс Эллы (в России её будут называть Елизаветой Фёдоровной) и дяди Николая – великого князя Сергея Александровича.

А через 5 лет принцесса Алиса снова приехала в Петербург. Николаю как раз исполнился 21 год, он достиг совершеннолетия. Вот и пошёл к родителям просить благословения на брак с принцессой Алисой. Но в планы Александра III это не входило. Официальная причина отказа звучала так: «Ты очень молод, для женитьбы ещё есть время, и, кроме того, запомни следующее: ты – наследник Российского престола, ты обручён с Россией, а жену мы ещё успеем найти». На самом деле все просто слишком хорошо знали о гемофилии, передававшейся от матерей сыновьям в роде Гессен-Дармштадтских. Сыновья старшей сестры Аликс – принцессы Ирэны оба были гемофиликами. Имелись и ещё некие сложные политико-династические соображения, родители предпочли бы видеть в невестках принцессу Елену Орлеанскую, но всё же гемофилия, грозящая поставить крест на прямой линии династии, была самым веским аргументом против Алисы.

Император Николай II и императрица Александра Фёдоровна

Но Николай был слишком влюблён, его трудно было образумить. И тут-то, как мы уже знаем, император привел наследника на выпускной в Императорское Театральное училище и нарочито усадил его рядом с юной прелестной Матильдой Кшесинской. Просто Императорский балет давно уже стал полуофициальным гаремом для Романовых, и это казалось вполне логичным решением…

И, действительно, в дневниках наследника Кшесинская с этих пор какое-то время мелькает чаще, чем Аликс, о которой по настоянию родителей Николай пытался забыть. Вот некоторые его записи, относящиеся к роману с Матильдой [2].

23 марта 1890 г.

Поехал в коляске на Елагин остров в конюшню молодых лошадей. Вернулся на новой тройке. Закусывал в восемь часов. Поехали на спектакль в театральное училище. Были небольшие пьесы и балет. Очень хорошо ужинал с воспитанницами.

17 июня

Происходили отрядные маневры … Кшесинская‑вторая мне положительно очень нравится.

30 июня.

Красное Село. Дело на горке сильно разгорелось… Был в театре, разговаривал с Маленькой К. перед окном.

1 июля.

В последний раз поехал в милый Красносельский театр проститься с К. Ужинал у мама до часу.

[3] 21 декабря 1891.

Вечером у Мама рассуждали о семейной жизни теперешней молодежи из общества; невольно этот разговор затронул самую живую струну моей души, затронул ту мечту и надежду, которыми я живу изо дня в день… Моя мечта – когда-либо жениться на Аликс Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 года, когда она провела шесть недель в Петербурге! Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления своей заветной мечты… Я почти уверен, что наши чувства взаимны! Все в воле Божьей! Уповая на Его милость, я спокойно и покорно смотрю в будущее.

[2] 25 марта (1892 г.)

Вернулся в Аничков при снеге, валившемся хлопьями. И это называется весна? Обедал с Сергеем у себя, а потом поехал навестить Кшесинских, где провел полтора приятных часа…

1 апреля

Весьма странное явление, которое я в себе замечаю: я никогда не думал, что два одинаковых чувства, две любви одновременно совместились в душе. Теперь уже пошел четвертый год, что я люблю Аликс Г. и постоянно лелею мысль, если Бог даст на ней когда‑нибудь жениться…

А с лагеря 1890 года по сие время я страстно полюбил (платонически) Маленькую К. Удивительная вещь, наше сердце. Вместе с этим я не перестаю думать об Аликс, право, можно было заключить после этого, что я очень влюбчив. До известной степени да! Но я должен прибавить, что внутри я строгий судья и до крайности разборчив, – вот это и есть то настроение, которое я вчера назвал непостным.

Заметим, что «платонически» относится к 1892 году, Кшесинская перешла в решительное наступление в следующем, 1893 году.

А вот дневника цесаревича, относящихся к 1893 году, только совсем недавно были опубликованы в МК со ссылкой на архивы ГАРФа. Никаких опровержений от ГАРФа не поступало (а Государственный Архив РФ — заведение серьёзное, шуток не потерпит). Мало того, историк Алексей Кулегин, кандидат исторических наук и зав. отделом Музея политической истории в Петербурге (музей расположен как  раз в особняке Кшесинской) несколькими месяцами ранее, ещё до публикации в МК цитирует те же дневниковые записи — следовательно, нет никаких оснований не верить. Итак!

[4] 25 января <1893 г.> (как мы помним, дневник Кшесинской обрывается двумя днями раньше, 23 января, когда цесаревич, наконец, появился в её доме после своего «Пора» и последующих раздумий — прим. СДГ)

Понедельник. Вечером полетел к моей М. К. и провел самый лучший с нею вечер до сих пор. Находясь под впечатлением её – перо трясется в руках!

27 января

В 12 ч. вечера отправился к М. К., у которой оставался до 4 ч. Хорошо поболтали, посмеялись, повозились.

Николай 2
С двоюродным братом, наследником английского престола Георгом во время кругосветного путешествия

30 января

Поехали во французский театр… Вернувшись домой, заехал в 1-й батальон, осмотрел спящих солдат и отправился к М. К. Провел чудных 3 часа с ней!

6 февраля

Уехал в 12 час. к дяде Алексею, хорошо поужинал у него и затем посетил мою М. К., где и оставался до 6 час. утра.

8 февраля

Великий пост!.. Нужно теперь вести жизнь умеренную – ложиться и вставать рано!.. Началось говение. В голове носились не вальсы и кадрили, как прежде бывало после сезона, а больше музыка из «Спящей».

20 февраля

В театр не поехал, зато отправился к М. К. и отлично вчетвером поужинали на новоселье. Они переехали в новое жилище, уютный домик-особняк в два этажа… Очень приятно иметь отдельное хозяйство и быть независимым. Засиделись опять до 4 час.

23 февраля

После домашнего чая поехал в полк на общий обед… Оттуда отправился к М. К. Ужинали впятером с Преображенской. Потом происходило гичири-пичири. Ночью, возвращаясь домой, долго бродил пешком из-за отсутствия извозчика.

3 марта

Уехал в 12 ½ ночи домой и, переодевшись, отправился к М. К. Остался до утра.

12 марта

Посетил М. К. и засиделся до 6 час. Вернулся домой с солнцем»

14 марта

После обеда повез Ксению к Воронцовым, у которых провели весь вечер. Вернувшись домой, отправился к М. К. Ужинали втроем, так как А. ушёл на линию. Провел ночь идеально!»

16 марта

Поехал в последний раз к М. К. Ужинали вчетвером с Преображенской. Очень грустно было расставаться после двух месяцев только свидания.

Несостоявшаяся невеста — Елена Орлеанская

В марте уже было известно, что через 3 месяца в Лондоне на свадьбе принца Георга, будущего короля Георга V, возобновятся переговоры о браке с принцессой Алисой. Самый интересный вопрос: что заставило императора изменить решение относительно женитьбы наследника? Прежде всего, видимо, болезнь. Крушение царского поезда в 1888 году, когда Александр III на своих плечах удерживал крышу разрушенного вагона, грозившую раздавить его семью, не прошло даром. Что-то надорвалось в организме, и император сильно болел. Он мог умереть в любую минуту, а наследник — неженат. Негоже всходить на трон холостяку. А поскольку по-настоящему подходящей невесты не находилось, а Елены Орлеанской наследник упорно отказывался, то…

[3] 5 апреля 1894

Вторник. Боже! Что сегодня за день! После кофе, около 10 часов, пришли к т. Элле в комнаты Эрни и Аликс. Она замечательно похорошела, но выглядела чрезвычайно грустно. Нас оставили вдвоем, и тогда начался между нами тот разговор, которого я давно сильно желал и вместе очень боялся. Говорили до 12 часов, но безуспешно, она все противится перемене религии, она, бедная, много плакала. Расстались более спокойно…

8 апреля 1894

Пятница, чудный, незабываемый день в моей жизни – день моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс….Боже, какая гора свалилась с плеч; какою радостью удалось обрадовать дорогих Мама и Папа. Я целый день ходил как в дурмане, не вполне сознавая, что приключилось!.. Даже не верится, что у меня невеста…

Ну что тут скажешь: шах и мат. По-моему, Николай II просто, вопреки семейной традиции, по-настоящему любил не балерину, а собственную невесту, потом – жену. Так бывает… Просто любил эту женщину, которую все остальные в России терпеть не могли. Пожалуй, закончу цитатой из показаний на допросе в Чрезвычайной Комиссии Временного Правительства генерала Дубенского, царского историографа в Ставке: «Государь был в полном подчинении. Достаточно было их видеть четверть часа, чтобы сказать, что самодержцем была она, а не он. Он на неё смотрел, как мальчик на гувернантку, это бросалось в глаза. Когда они выезжали, и она садилась в автомобиль, он только и смотрел на Александру Фёдоровну. По-моему, он просто был влюблён до сих пор, какое-то особенное чувство было у него».

Ирина Стрельникова #СовсемДругойГород экскурсии по Москве

P.S. Ну а о Кшесинской, о её жизни, в которой было много чего и не связанного с императором, о её соперничестве с Анной Павловой и  сотрудничестве с Дягилевым, её жизни в Стрельне и в особняке, её романах, её балете, её бегстве от революции и жизни в эмиграции, можно было бы рассказать много. Просто уж — в другой раз…

[1] Цит. по кн Матильда Кшесинская. «Воспоминания»: «Издательство «Олимп», «Издатесльтво АСТ», 2002

[2] Цит. по кн Бориса Соколова. «Моей Матильде. Любовные письма и дневники Николая Второго»: Алгоритм; Москва, 2017

[3] Цит. по кн. Н. Елисеева «Николай II без ретуши»: Издательство «Амфора», С.-Петербург, 2009

[4] Цит. по ст. в МК «Впервые опубликованы откровенные дневники Николая II о Матильде Кшесинской» в номере от 8 сентября 2017

царь Николай 2 с царицей

кшесинская
Матильда Феликсовна — уже сама княгиня —  в преклонных годах преподаёт в Париже

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *