Граф Калиостро: «Черт бы побрал вашу Россию! Впрочем, а где лучше?»
«Обо мне придумано столько небылиц, что я устал опровергать их, а между тем биография моя проста и обычна для людей, носящих звание магистра… Родился я в Месопотамии две тысячи сто двадцать пять лет тому назад. В тот год и в тот час произошло извержение вулкана Везувий. Очевидно, часть энергии вулкана передалась мне», — говорит граф Калиостро в фильме Марка Захарова «Формула любви». Эти слова, конечно – вымысел сценариста, да и сюжет приукрашен, но и в реальности Алессандро Калиостро был весьма колоритной личностью… А уж мошенником или правда магом – «Совсем Другой Город» судить не берется. Наше дело – рассказать, каким Калиостро предстает по воспоминаниям современников…
Вот описание одного из знаменитых сеансов. Первым делом жена и ассистентка мага — графиня Серафина Калиостро — напоила «голубка» волшебным отваром, чтобы открыть мистические чакры. «Голубками» Калиостро называл временных ассистентов, в которые всякий раз приглашал кого-то из детей с голубыми глазами. На этот раз был выбран мальчик лет семи — Оскар Ховен, сын хозяйки дома. Наконец, глаза Оскара затуманились, руки безвольно повисли вдоль тела. «Пора», — тихо произнесла Серафина. Публика в зале замерла. На импровизированную сцену, устроенную в светской гостиной, торжественно взошел маг. Он невысок, пухл и как-то по-крестьянски кряжист, но его осанка величава, короткопалые руки унизаны перстнями с бриллиантами подозрительного размера, а главное, его прямого взгляда никто не может вынести — столько магнетизма в его глазах…
И вот он опустил руки на голову маленького Оскара. По телу мальчика пробежала мгновенная судорога. Глухим, словно загробным голосом Калиостро произнес: «Дитя мое, я покажу тебе книжку с картинками, ты увидишь там свою маму и сестрицу. Расскажи нам, что они делают». Сложив ладони книжкой, маг поднес их к самому лицу мальчика. В этот момент вода в большом стеклянном шаре, что стоял на столе в углу сцены, закипела, и из отверстия повалил голубоватый дым… «Маменька с сестрицей Трудой шьют, — начинает монотонно говорить Оскар. — Вот маменька встает и выходит из комнаты. Труда очень бледная. Она роняет шитье и падает на пол. Входит маменька. Она трет ей виски. Труда поднимается…» Калиостро молча кивает Серафине, она выходит из зала во внутренние покои дома, где остались мать Оскара и его сестра. Через несколько минут Серафина возвращается вместе с госпожой Ховен. И та рассказывает, что произошло за время сеанса: «Мы с дочерью шили. Затем я вышла из комнаты узнать, нет ли каких-нибудь распоряжений от мага. Когда вернулась, обнаружила, что дочь в обмороке. Я привела ее в чувство, и тут меня позвали вы».
Зал взрывается аплодисментами. Кто-то кричит: «О, учитель! Волшебник! Божественный!» Калиостро улыбается, раскланивается, шлет воздушные поцелуи дамам в первом ряду. И наконец, подняв руку, просит тишины. «А теперь, дамы и господа, — говорит он несколько визгливым голосом, ничего общего не имеющим с тем, что звучал только что, — я готов ответить на все ваши вопросы относительно будущего». Серафина с подносом в руках обходит зал, собирая у публики записочки. Вода в кувшине снова закипает, и Калиостро снова меняет тембр голоса: «Вглядись, дитя, в эту воду. Что ты видишь?» — «Вижу младенца и цифру 2». Калиостро берет наугад записку с подноса и читает: «Когда госпожа N разрешится от бремени?» Через две недели, господа!»
Сеансы имели бешеный успех. На них часто приглашали рисовальщиков, чтобы те с натуры запечатлели профиль мага или его силуэт — эти изображения будто бы сами по себе имели мистическую силу, и было модно держать их в доме.
Поразительно, но при всем этом Алессандро Калиостро не был богат. Его интересовала только слава. Он не брал деньги ни за свои сеансы, ни за свою помощь гадателя и целителя. Правда, в добровольных подношениях недостатка не было, но и к ним маг относился как-то равнодушно и часто возвращал, а иной раз раздавал неимущим.
Еще в самом начале карьеры в Лондоне к нему как-то раз явилась заплаканная дама в нищенской одежде, представилась миссис Скотт и рассказала о своем бедственном положении: у нее трое детей голодают. Калиостро дал ей пригоршню соверенов и велел купить на них билеты королевской лотереи, поставив в такой-то день на номер 1, на следующий — на номер 20 и на третий день — на номер 57. Все три номера выиграли (граф в те времена как раз был увлечен изучением закономерностей выигрыша).
Не прошло и месяца, как миссис Скотт снова заявилась. На этот раз граф отказался принять ее, так она добралась до графини. Тронутая горем бедной женщины, Серафина взялась было за кошелек, но просительница сказала, что ей нужен только номер лотереи на завтра. Уговорить Калиостро оказалось непросто. Но в конце концов он сдался и выбросил в окно, прямо в руки миссис Скотт, околачивавшейся возле дома, записку, на которой была начертана цифра 8. Вскоре миссис Скотт навестила графиню Серафину еще раз и подарила золотую табакерку, в которой к тому же обнаружилось двойное дно, а там — банковские билеты. Калиостро, узнав об этом, очень гневался: «Я не имею права использовать свои тайные знания в корыстных целях! Это обернется бедой!» Так оно и вышло. К нему заявились судебные приставы, устроили в доме обыск, а самого мага арестовали. Якобы он взял взаймы у некой мисс Фрэй 200 фунтов стерлингов и не вернул. Напрасно Калиостро уверял, что знать не знает никакой мисс Фрэй. На очной ставке выяснилось, что мисс Фрэй и миссис Скотт — одно и то же лицо. В конце концов графу удалось доказать свою невиновность. Его выпустили на свободу, но тут выяснилось, что во время обыска из дома пропали все рукописи. Интрига была затеяна ради того, чтобы овладеть его выкладками по угадыванию выигрышных номеров лотереи.
Из Англии Калиостро уехал обиженный. Стал колесить по Европе. В Брюсселе увеличивал алмазы до немыслимой величины. В Льеже основал особую масонскую ложу — «египетскую», объявив себя Великим Коптом, прошедшим обряд посвящения в подземных лабиринтах пирамиды Хеопса. В Страсбурге магией лечил больных: как сообщили газеты, 15 тысяч человек, и всех — бесплатно. В Курляндии искал философский камень, даривший секрет бессмертия, и, как утверждал, нашел (рецепт употребления таков: «Приняв две крупицы этого снадобья, человек теряет сознание, его тело бьют судороги. На 37-й день следует принять третью и последнюю крупинку, после чего пациент снова впадает в забытье на трое суток, с него слезает кожа, выпадают зубы и волосы и вырастают новые. Утром 40-го дня пациент просыпается новым человеком. Процедуру следует повторять каждые 50 лет»). Везде его встречали с распростертыми объятиями, принимали в высшем свете, а толпа носила на руках. Но вот Калиостро добрался до России. И здесь дело приняло неожиданный оборот. В том смысле, что ровно как в фильме Захарова Калиостро обнаружил, что Россию населяют люди скептического нрава и мало чему удивляются…
Пуговицы Калиостро
Больше всего граф рассчитывал на императрицу Екатерину II. Все-таки женщина, следовательно, должна быть любопытна. К тому же весьма просвещенная, следовательно, не может остаться равнодушной к достижениям алхимической науки. Но императрица придерживалась рационалистических взглядов, в магию не верила и не пожелала принять графа.
Калиостро решил зайти с другой стороны. И занялся целительством. Для начала полосканиями и магическими снадобьями вернул голос своему соотечественнику — итальянскому тенору Джованни Локателли. Еще исцелил одного бесноватого, которого родственники давно посадили на цепь, так как он, объявив себя Богом Сафаофом, бил всех смертным боем и при этом рычал. Лечение состояло в следующем: Калиостро подошел к больному и со словами «Я — Марс» надавал ему оплеух. А затем велел связать, укутать в бараний тулуп и везти на Неву. Там бесноватого погрузили в лодку, а посреди реки выбросили в ледяную воду. А когда через минуту выловили баграми и откачали, рассудок к больному вернулся.
Однако это все не произвело большого впечатления на русскую публику. Простой народ не пошел лечиться к магу даже бесплатно. Ему предпочли другого целителя — кривенького, с бельмом на глазу — Василия Ерофеича Воронова, за целковый изгонявшего все хвори особой водкой, настоянной на травах (эта водка получила в народе название «ерофеич»). А мимо дома, где снимал квартиру Калиостро, мужички проходили крестясь и ускоряя шаг.
Зато петербургские светские дамы были впечатлены рассказами графа об эликсире вечной молодости. Этому изрядно способствовала графиня Серафина, рассказывавшая направо-налево о своем взрослом сыне-офицере, из чего можно было понять, что самой ей хорошо за сорок, хотя выглядела графиня юной и прелестной (на самом деле ей было всего 25 лет, и детей у нее не было). Дамы охотно покупали у Калиостро его эликсир. Но… и только. Сеансы шли со скрипом. Публика реагировала без мистического восторга. Словно Калиостро был не маг, а артист или фокусник.
К его услугам обратился однажды и всесильный фаворит императрицы князь Потемкин. Повод к знакомству, на взгляд Калиостро, был какой-то несерьезный. Потемкин не интересовался чудесами и прорицанием будущего. Он был озабочен… исчезновением оловянных пуговиц с военных мундиров, хранившихся на складах. «Нитки не порваны, а вот пуговицы словно корова языком слизала. Казне убыток!»
Калиостро, как и всякий алхимик, прекрасно разбиравшийся в химии, знал, что крепкий мороз (а склады, естественно, не отапливались) способен разрушить олово в прах. И велел отливать пуговицы из латуни. Эти новые пуговицы русские солдаты носили потом еще целое столетие, не подозревая, что это пуговицы Калиостро…
Поговаривали, что кроме прочего итальянский граф магическим путем увеличил и без того огромный золотой запас Потемкина втрое и за это якобы получил треть золота. Но, судя по тому, что из России Калиостро уехал гол как сокол, это неправда. И вообще, вскоре выяснилось, что князя Потемкина интересует не столько граф, сколько прелестная графиня. Серафина сделалась его любовницей, чему Калиостро не только ничуть не препятствовал, но даже и, кажется, способствовал, видимо, рассчитывая таким образом получить вес при русском дворе.
А дальше разразился скандал. У князя Гагарина неизлечимо заболел новорожденный сын. Медицина была бессильна. Князь как за последнюю надежду ухватился за Калиостро. Тот согласился лечить, но при условии, что ребенка отдадут к нему в дом и навещать не будут. Родители согласились — и через две недели получили младенца здоровым. Князь Гагарин предложил графу десять тысяч рублей, от чего Калиостро отказался. А через день графиня Гагарина подняла шум. Как ни мало светская дама видит своего ребенка, с пеленок отданного кормилице да нянькам, но все же и она — мать. И разглядела подмену. Калиостро призвали к ответу. Он признался, что, не сумев спасти младенца, купил у крестьянина другого за две тысячи рублей исключительно из сострадания к Гагариным. На вопрос: «А где же тело Павлуши?» — маг отвечал, что пытался произвести опыт оживления, во время которого останки сгорели.
Калиостро думал, что это – катастрофа и теперь ему не миновать тюрьмы. Но высший свет отнесся с удивительным ранодушием к этому жутковатому происшествию. Рассуждали так: граф, видимо, действительно желал помочь, раз не только не нажился на это афере, но и потратил даром две тысячи рублей. Ну а что не получилось – так в магическую силу итальянца и до этого особенно никто не верил. В общем, дело вполне могло бы сойти с рук. Но тут императрица проведала об увлечении Потемкина графиней Серафиной. «Какой шкандаль!» — презрительно бросила Екатерина. И супругам Калиостро было предписано покинуть пределы России «елико возможно поспешнее». В последней отчаянной попытке произвести эффект Калиостро, выезжая из Петербурга, оставил совпадающие минута в минуту записи одновременно во всех книгах проезжающих на всех заставах (выездах из города – прим. СДГ). Но и этим никакого волнения в умах не произвел: караульные на заставах тоже люди-человеки, и мало ли в России видали фокусов с подделыванием записей…
Разобиженный ничуть не меньше, чем на Англию, граф уезжал без гроша в кармане, составив о русских впечатление как о людях черствых к высокому искусству магии. А императрица еще вдобавок посмеялась над Калиостро, самолично написав пьесу «Обманщик» о волшебнике Калифалкжерстоне, в котором легко угадывался прототип.
Ожерелье королевы
Казалось, Франция с лихвой вознаградит Калиостро за русский неуспех. Национальный характер французов это, во всяком случае, обещал… Граф приехал в Париж по приглашению кардинала Луи Рене Эдуара де Рогана, которого ему в свое время удалось избавить от хронической астмы. Обосновавшись в его особняке на улице Сен-Клод, Калиостро устроил там в верхнем этаже алхимическую лабораторию, а внизу — зал для масонских собраний, щедро украсив оккультной атрибутикой: кубами, треугольниками, статуэтками египетской богини Изиды и бога-быка Аписа. О том, что творилось в этом зале, шептался весь Париж. В частности, об ужине на тринадцать персон, данном графом Калиостро, причем живых участников было только семь (сам маг и шесть весьма высокопоставленных гостей), остальные шесть были знаменитые покойники, в частности Вольтер, Монтескье и Дидро. В газетах приводились даже дословные выдержки из застольной беседы… Среди парижской знати выстроилась целая очередь из желающих быть допущенными в «египетскую ложу».
Настоящей сенсацией было… открытие женской масонской ложи. Мастером стала Серафина. О ложе ходили какие-то безобразные слухи. Мол, на заседаниях в мистическом сиянии появляется сам Калиостро, совершенно голый, и проповедует масонкам науку страсти нежной. Одной из непременных участниц таких собраний была приятельница кардинала де Рогана — Жанна де Ламотт, приближенная дама королевы. И вот эта дама оказалась фокусницей почище Калиостро! Которого, беднягу, из-за нее арестовали по обвинению в мошенничестве с королевским ожерельем…
Недаром считается, что именно эта женщина послужила для Александра Дюма прототипом Миледи в «Трех мушкетерах». Дело было весьма дерзкое. Для Калиостро все началось с того, что кардинал де Роган попросил его провести магический сеанс с целью задать духам единственный вопрос. Как оказалось, этот вопрос состоял в том, получила ли некая дама некое ожерелье. По сведениям духов, выходило, что нет, не получила. Кардинал затуманился, но тему развивать не стал. А Калиостро об этом и думать забыл, вплоть до ареста.
Вскоре выяснилось, что дело было так: кардинал де Роган, давно состоявший в немилости у короля Людовика VI и королевы Марии-Антуанетты, все искал случая вернуть себе монаршее расположение. И тут Жанна де Ламотт сообщила ему, что на самом деле королева в него влюблена. Было устроено свидание в Версале, в парке, ночью. Кардиналу дозволили приложиться к царственной ручке. И, в виде особой благосклонности, дали поручение — помочь королеве в ее сношениях с ювелирным домом «Бемер и Бассанж» в деле покупки ожерелья. Кардиналу было выдано и гарантийное письмо, собственноручно написанное королевой.
Когда кардинал доставил письмо ювелирам, выяснилось, что королева желает выкупить в рассрочку знаменитое ожерелье стоимостью в 2 миллиона ливров. Его заказал еще предыдущий монарх — Людовик XV — для своей фаворитки Дюбарри. Работа была сложной — украшение состояло из 629 бриллиантов чистейшей воды — и заняла два года. За это время король умер, а его преемник Людовик XVI отказался выкупать ожерелье, хотя жена — известная мотовка — и просила его об этом. Но король предпочел потратить деньги на несколько лишних военных кораблей. Шли годы, а покупателей на баснословно дорогую безделушку у ювелиров все не находилось. Бемер и Бассанж оказались на грани разорения, и тут-то к ним явился кардинал де Роган собственной персоной с гарантийным письмом королевы. Сомневаться в словах кардинала было делом немыслимым, и наводить справки ювелиры не стали. Кардинал заплатил первый взнос (деньги от королевы были переданы ему Жанной де Ламотт) и забрал ожерелье. Он надеялся преподнести его королеве лично, но получил записку с извинениями и просьбой передать драгоценность через все ту же де Ламотт.
Правда вскрылась через полгода, когда пришел срок очередного платежа. Гарантийное письмо оказалось подделкой — королева и не собиралась выкупать ожерелье. На свидании в Версале была не она. Мошенница де Ламотт, пользуясь ночной тьмой, подсунула кардиналу свою посудомойку. По делу были арестованы трое: кардинал де Роган, граф Калиостро и Жанна де Ламотт. Причем последнюю пришлось вытаскивать из-под кровати, а она при этом пронзительно верещала, что не может выйти, потому что совершенно голая (что оказалось неправдой), и укусила сержанта за ногу. Никакого ожерелья обнаружить не удалось. Как выяснилось позже, оно исчезло из Парижа вместе с мужем Жанны. Причем уже в разделанном виде: супруги выковыряли из него все бриллианты кухонным ножом. Почему сама Жанна так задержалась с отъездом и позволила себя схватить — осталось тайной.
Что касается Калиостро, он был арестован по ее навету: мадам де Ламотт уверяла, что всю аферу задумал маг. Кардинал, по ее версии, был игрушкой в руках Калиостро. А сама она — всего лишь ничего не ведающей, слепой исполнительницей воли его преосвященства. Расследование тянулось без малого год, все это время обвиняемые провели в Бастилии. Калиостро от нечего делать принялся прорицать будущее. В частности, записал на стене своей камеры: «Бастилию разрушат и на ее месте будут танцевать». Его пророчество сбылось — и всего через каких-то три года…
31 мая 1786 года, наконец, состоялся суд. Маг и кардинал были полностью оправданы и выпущены на свободу. Мошенница приговорена к бичеванию, клеймению каленым железом (ей выжгли на плече буквы V) и пожизненному тюремному заключению — впрочем, со временем ей удалось бежать. Ну а освобожденных кардинала и мага встретила на улице восторженная толпа — их сочли жертвами уже изрядно раздражавшей парижан монархии. Настроение толпы Калиостро уловил мгновенно, а вот способность предвидеть будущее его подвела: уже покинув Францию, он написал «Письмо к французскому народу», в котором советовал добиваться свободы. Это он-то, который никогда не интересовался политикой! Это письмо дорого обошлось ему, когда разразилась Великая французская революция. Чета Калиостро в то время обосновалась на родине, в Риме, где у власти стоял папа и инквизиция — казалось бы, доживающая свои последние времена и пришедшая в упадок. Но парижские события так всех напугали, что инквизиторы воспряли духом и принялись искоренять ересь. Словом, граф опять нежданно-негаданно очутился в тюрьме. И на этот раз все оказалось куда серьезнее…
Это французскому правосудию он мог рассказывать о себе что угодно. Мол, родился в Медине, рос во дворце верховного муфтия, воспитатели и слуги называли его Ашарат, скрывая, что на самом деле он европеец и граф. Сыщики инквизиции быстро раскопали правду. Никакой он был не граф, и не Калиостро, и даже звали его не Алессандро, а Джузеппе. Его отец, Пьетро Бальзамо, торговал в Палермо сукном и шелком. Детство Бальзамо провел в монастыре, готовясь к постригу, но его оттуда выгнали за какое-то мошенничество. Смышленого Джузеппе подобрал некий странствующий богач, свозил на Мальту, потом в Египет и на Ближний Восток, где юноша нахватался знаний по телепатии, гипнозу, алхимии, чревовещанию. Впрочем, он был способным учеником…
Вернувшись в Европу, Джузеппе провозгласил себя графом, взял первую попавшуюся звучную фамилию и стал промышлять магией. Что касается его жены, то ее на самом деле звали Лоренцей и была она дочерью литейщика. Словом, самозванцы. Инквизиторы так и не смогли решить, по какой же статье судить эту парочку — лжемагия, то есть мошенничество, или все-таки магия, то есть поклонение дьяволу? В итоге судили по обеим. За время следствия Калиостро 43 раза пытали, в том числе и на дыбе, но не добились никаких признаний. Зато Серафине оказалось достаточным просто показать комнату пыток, чтобы она стала не только свидетельствовать, но и лжесвидетельствовать против мужа. В итоге Калиостро приговорили к смертной казни, которую папа Пий VI милостиво заменил пожизненным заключением в мрачном замке Сан-Лео. Заключенных доставляли в камеру в специальных ящиках, которые тюремщики поднимали по отвесной стене при помощи веревок и блоков. Сбежать оттуда было невозможно, но Калиостро все равно заковали в кандалы — якобы после того, как он на глазах у охранников превратил ржавый гвоздь в сверкающий стальной стилет.
Он просидел в тюрьме четыре года, писал какие-то совершенно безумные письма римскому папе, бранился, просил выпустить его на прогулку, бился головой об стену и, случалось, выл от тоски. В этой же камере он умер. Серафина, тоже пожизненно заключенная в монастырь, умерла в том же 1795 году. Но вот что интересно. Через несколько лет кто-то вскрыл могилу Джузеппе Бальзамо (он же — Алессандро Калиостро), и там ничего не обнаружилось. Его останки бесследно исчезли. Есть версия, что маг просто вызвал у себя нечто вроде каталепсии, чтобы сойти за мертвого, был вынесен за пределы крепости в зашитом мешке, а там уж бежал на манер графа Монте-Кристо. Что в таком случае было с ним дальше – история умалчивает. Но графу Калиостро наверняка хотелось бы, чтобы люди верили: он жив до сих пор и где-то на Востоке совершенствуется в искусстве магии.
Ирина Стрельникова
P.S. Что касается итальянцев, они сделали из камеры Калиостро небольшой музей, и зазывают почем зря туристов в замок Сан-Лео, упирая на имя знаменитого соотечественника.
#совсемдругойгород
