Виталий Соломин, интервью
Этот текст — необычен и даже нетипичен для нашего сайта. Я делала его давно, при жизни Соломина, для журнала «7 Дней». И чтобы набрать материала — три дня провела в доме Виталия Мефодьевича. Ведь его не так легко было разговорить… Ну вот и захотелось сегодня этот старый текст снова вывесить. Тоже, в общем-то, наша история, хотя и недавняя. И среди многочисленных пар Холмсов и Ватсонов сами англичане до недавних пор признавали только своих собственных и русских. И если на рынке Холмсов Бенедикт Камбербэтч, возможно, произвел необратимый переворот, то с Ватсонами все осталось консервативно, по-прежнему… И нет никого «англичанистее» уроженца Читы Виталия Мефодьевича Соломина. И, кстати, недаром именно советский сериал называется «Приключения Шерлока Холмса доктора Ватсона», а не просто «Приключение Шерлока Холмса»…
«Одно из ярких воспоминаний детства — окна в нашем доме. Между двойными рамами закладывали вату, украшенную осколками елочных игрушек. Окна не по-сибирски большие — ведь мороз там жуткий! Идешь за водой — не дай Бог ее разлить и наступить в лужу. Нога тут же примерзнет», — вспоминает Виталий Мефодьевич. Кстати, деревянный дом в Чите, где квартировала семья Соломиных, был построен для врача, приехавшего лечить ссыльных декабристов.
Когда старший брат Юрий уехал в Москву поступать в театральный, Виталию было одиннадцать лет. Вечерами он любил сидеть, положив ноги на горячую печку, с книжкой и стаканом сладкого чая. Одним из любимых писателей был, конечно, Конан Дойл. Кстати, доктор Ватсон представлялся тогда Виталию пузатым и низеньким человеком, никак не похожим на него самого — рослого и подтянутого.
Не было такого спортивного кружка в Чите, где бы не занимался Соломин-младший: волейбольная секция, баскетбольная, гимнастика, легкая атлетика, бокс… Правда, ударить человека Виталий не мог очень долго. Лет этак до сорока пяти — и то потребовался серьезный повод: лучший друг Виталия Мефодьевича хирург Евгений Матякин был смертельно оскорблен одним из московских художников. Обидчик оказался первым человеком, испробовавшим на себе силу соломинского удара правой, — и надолго запомнил это. А тогда, в Чите, Соломин колошматил исключительно боксерскую грушу, а на ринге только уходил от ударов, молча выслушивая замечания от тренера за неведение боя.
Родители — Мефодий Викторович и Зинаида Ананьевна, музыканты — мечтали сделать из сына пианиста. Пять лет Виталий барабанил по клавишам, мечтая только о том, чтобы ненавистный рояль развалился на куски. Однажды, в лютый мороз, он, держа под мышкой огромную нотную папку, -подошел к порогу музыкальной школы, и — о чудо! — дверь не открылась. Просто ее заклинило от холода. Мальчик вернулся домой совершенно счастливым и заявил, что школу… закрыли. Поняв, что в Рихтеры их сын отнюдь не рвется, родители махнули на него рукой и позволили поступать так, как ему вздумается.
Версий о том, что заставило Виталия ехать в Москву штурмовать Щепкинское училище, две. Первая — подействовал авторитет старшего брата. Вторая — решающую роль сыграл фильм «Судьба человека». Однажды Виталий забрел на дневной сеанс в кинотеатр, где кроме него оказалось только двое зрителей… «Нам троим этот фильм оказался очень нужен для решения каких-то жизненно важных вопросов. И я подумал, что очень здорово заниматься тем, что жизненно важно хотя бы для троих». Словом, Виталий отправился в Москву, напутствуемый комментарием отца: «Все правильно, сын. Падать — так с белого коня!» Почему именно в Щепкинское училище? Просто мальчик из Читы не знал о существовании каких-то других московских театров, кроме Малого, а в Малый попадают выпускники Щепкинского — именно так туда попал брат Юрий.
Виталий не из тех, кто мечется по жизни. Раз и навсегда влюбившись в Малый театр — с его традициями, атмосферой, наполненной присутствием нескольких великих актерских поколений, — он был верен ему и в дни громкого успеха (а успех принесли роли в спектаклях «Ревизор». «Горе от ума», «Живой труп»), и в годы затяжного простоя. Малому Соломин «изменил» лишь однажды: устав от вечных разногласий с руководством, он на два года ушел в Театр им. Моссовета. «Очень быстро я понял, что везде одно и то же. Нет никакого смысла менять свой театр на чужой», — вспоминает Соломин. Словом, когда худруком Малого в 1990 году стал Юрий Мефодьевич Соломин, Виталий Мефодьевич поддался уговорам брата и вернулся на родную сцену. И сейчас, накануне своего шестидесятилетия, не жалеет об этом, хотя новых ролей не было уже несколько лет, режиссерские работы пробиваются с трудом, а успешный мюзикл «Свадьба Кречинского», поставленный Соломиным на сцене филиала Малого театра, руководство упорно отказывается вывозить на гастроли.
Впрочем, Соломин не стал годами ждать у моря погоды. Прочитав пьесу Александра Галина «Сирена и Виктория», он нашел частную антрепризу, которая взялась организовать постановку. Уговорив киноактрису Ларису Удовиченко впервые в жизни выйти на театральную сцену и заручившись согласием Ирины Розановой, режиссер Соломин поставил спектакль «на троих актеров». Третьим, разумеется, стал он сам. Нынешним летом «Сирена» собирала аншлаги в гастрольном туре по России, а сейчас спектакль вернулся в Москву…
Шестидесятые годы принесли актеру Виталию Соломину настоящую популярность. Он прославился даже быстрее Юрия — фильмы «Женщины», «Старшая сестра» вышли раньше, чем «Адъютант его превосходительства». И нет ничего удивительного, что в партнеры по фильму «Городской романс» начинающая актриса Маша Леонидова потребовала именно его, Виталия Соломина.
Собственно, актрисой Маша тогда и не была. Ее, двадцатилетнюю студентку текстильного института, ассистентка режиссера Петра Тодоровского заприметила на улице. Тодоровскому так понравилась Леонидова, что он позволил ей самой выбрать себе партнера. Двадцативосьмилетний Соломин был обаятелен, импозантен и уверен в себе. Словом, Маше он нравился, и актерский дуэт обещал быть очень удачным. Да только Тодоровский вдруг засомневался: а не слишком ли Виталий с его открытым лицом «положительный» для этой роли? Может, нужен кто-то, в чьей внешности есть некая червоточинка? Промучившись пару недель в сомнениях, Петр Ефимович решил заменить Соломина на Киндинова — это был первый и последний случай, когда Виталия сняли с роли.
Маша страшно переживала и боялась показаться Соломину на глаза. Выручил звукооператор фильма — встретив Виталия, он сказал: «Что же ты не позвонишь Леонидовой? Она ждет!» Тот позвонил, и первое, что услышал от нее: «Когда же мы встретимся?!» «Какая удивительная девушка! Пусть роль я потерял, но уж ее-то я не упущу», — решил он.
Ухаживал Соломин с размахом — цветы, рестораны, шумные компании и, конечно, походы в Малый театр… «Я никогда не видела такого талантливого, светского, остроумного и щедрого человека, как Виташа в то время, — рассказывает Марья Антоновна. — Правда, через год мы поженились, и тут все изменилось. Виталий оказался довольно замкнутым, иногда неделями молчал и думал о чем-то своем. Шумные компании и рестораны тоже прекратились». Но почему-то такой — погруженный в себя, сосредоточенный и угрюмый — он понравился ей еще больше. Может быть, дело в том, что Маша по своей природе очень уживчивый и понимающий человек. Недаром же Виталий, вовсе не собиравшийся жениться в ближайшие десять лет (неудачный опыт первого брака с актрисой плюс бытовая неустроенность), встретив Машу, решил: «Придется жениться сейчас. Такую мне больше не встретить».
Первый год супружества прошел в разъездах между Москвой и Ленинградом, где жила Маша. Потом она переехала к мужу — в его комнату в общежитии Малого театра. Но тут ей пришлось столкнуться со всеми прелестями коллективного проживания. В одной соседней комнате кто-то из актеров держал мотоцикл и заводил его по вечерам. В другой жила дворничиха — страшная матерщинница. Домашняя девушка Маша впервые оказалась в такой богемной обстановке. Тем более что муж, едва пристроив чемодан супруги в своем жилище, отбыл на гастроли в Ереван, Чуть не весь заработанный им гонорар ушел на междугородние переговоры — Маша растерялась и не знала, как наладить жизнь в новых условиях. Совет и поддержка Виталия требовались во всем. Впрочем, вскоре супруга актера так поднаторела в налаживании быта, что у нее появилась настоящая мания регулярно менять место жительства и перестраивать квартиры. Виталий Мефодьевич едва успевал оформлять нужные бумаги, разрешающие сломать стену или передвинуть ее, как Машу снова охватывала охота к перемене мест… Квартира на Остоженке, в которой нынче проживает семья, — шестая по счету.
Женившись на Маше, Виталий поставил ей условие: «Никакого кино!» Аргументы были такими: «Станешь сниматься — нужно будет куда-то ехать. В поездах женщин мало, а мужчины настырны. Целое купе актрисе никто не купит, а значит, чтобы я был спокоен, мне придется доплачивать за три места из своих денег. Дальше — поселят тебя в гостинице. Вечером выйти никуда нельзя — красивая женщина, одна. Да и было бы ради чего сниматься — платят копейки, а выкладываться приходится по максимуму»…
И Маша несколько лет отказывалась от режиссерских предложений. Правда, в одной из серий «Шерлока Холмса» — по рассказу «Пестрая лента» — муж все-таки разрешил ей сняться. Во-первых, на съемки они поехали в одном купе, а во-вторых, в Ленинграде (а сериал снимался на «Ленфильме») не было нужды жить в гостинице, ведь у Маши там родители…
Спорить с Виталием Мефодьевичем бесполезно. Не тот характер. «Каменный цветок», — говорил о нем Андрон Кончаловский, снимавший Соломина в «Сибириаде». Своей категоричностью Соломин нажил немало недоброжелателей и проблем, но что поделаешь… Чуть ли не самым страшным грехом он считает… необязательность. Для организаторов театральных гастролей Соломин — настоящее наказание. Не дай Бог какие-то накладки, задержки с гонораром или что-то подобное! Он может и вообще отказаться выйти на сцену — а уж о дальнейшем сотрудничестве не может быть и речи. Не слишком гладкие отношения сложились у Виталия и со старшим братом — нынешним художественным руководителем Малого театра. Что не поделили братья, даже в театре никто точно не знает.
Меньше всего Виталий Соломин похож на своего знаменитого персонажа из «Зимней вишни» — человека слабовольного, нерешительного, склонного к вечным компромиссам. Хотя сам актер считает, что между ними все же есть нечто общее. «Любовь к двум женщинам сразу — это не так уж и ненормально, только очень тяжело». Впрочем, его собственная семейная лодка благополучно миновала и эти рифы. Маша оказалась на редкость понимающей женой: «В жизни мужчины-актера бывает всякое. Творческий человек всегда должен находиться в состоянии любви — и те, кто считает, что это любовь к чему-то абстрактному, очень ошибаются. В партнершу по сцене актеры влюбляются, а вовсе не в пейзаж за окном. И в итоге все это только укрепляет брак, если, конечно, речь идет о настоящей любви, — считает Марья Антоновна. — Жить с Виташей — настоящее счастье. Он не перестает меня удивлять! Недавно он взял и написал для меня поэму! Хотя до этого никогда ничего не сочинял. И в этой поэме было что-то очень настоящее — это ощущение настоящего есть во всем, что он делает»…
Соломин не ездит на фестивали, не посещает кинотусовок, редко появляется на экране телевизора. Просто он слишком хорошо чувствует вкус частной жизни…
Место, в котором легко застать Виталия Соломина, — ресторан Дома журналистов. Дело в том, что там работают официанты из бывшего ВТО, с которыми актер знаком добрых три десятка лет. Они знают все про его жизнь, а он — все про них. Когда Марья Антоновна попала в больницу, именно эти официанты собирали ей обеды из нескольких вариантов блюд — на выбор. А накануне пятидесятилетнего юбилея они отвели Соломина к шеф-повару, попросив того повнимательнее отнестись к заказу. И повар порадовал гостей на славу — курником. Это довольно сложное блюдо, по виду напоминающее торт, состоит из блинов с самой разной начинкой — от курицы до кураги. Когда кто-то потом попросил повторить этот кулинарный шедевр, повар даже возмутился: «Вы что, такое делается только раз в жизни!» Просто для Соломина приятно сделать что-то, что делается только раз в жизни, ведь он как никто умеет это оценить.
«Праздники — это целый ритуал. Не нужно никакой нарочитой роскоши. Главное, чтобы все было душевно, с любовью, с фантазией. Очень важно, с каким настроением тебя угощают. Я как-то спросил свою старшую дочь, что такое жизнь. Она ответила: «Это наш круг на Земле». Это очень точно. Сцена Малого, мои близкие — все это мой круг на Земле. И те места, где меня встречают с любовью, — тоже мой круг».
В Малом Соломин славится своим умением праздновать. Премьер его спектаклей ждут все — и не только ради самих спектаклей, но и ради банкетов. Что-нибудь Виталий Мефодьевич всегда придумает — то раздобудет гигантского осетра, которого вносят в обеденный зал восемь человек, то фейерверк устроит. Лишь бы ощущение «своего круга» не уходило, лишь бы вкус жизни не пропадал… Скучновато стало в театре к концу сезона — так нужно устроить Новый год! Не важно, что на дворе апрель! Елка, Дед Мороз со Снегурочкой, а главное — капустник, для которого свой номер приготовят все-от режиссера до пожарника — и людям станет немного легче жить. И не беда, что на следующий день Соломину ничего не стоит, погрузившись в свои мысли, забыть поздороваться со вчерашними товарищами по празднику жизни… Коллеги в театре ему прощают и рассеянность, и подчас тяжелый нрав.
«Свой круг» для Соломина — это и жизнь на даче. Он купил старую, 37-го года, с огромными яблонями в саду, березами, зарослями малины, смородины, черемухи. «Там какие-то закоулочки, старые скамейки, сараи, а в них — старинные лампы, пишущие машинки конца XIX века, оплетенные бутылки. Красивые творения человеческих рук. Во всем этом есть ощущение присутствия людей. Плотная атмосфера». Чтобы научить внука Кирилла чувствовать эту атмосферу, Виталий Мефодьевич трудится над обустройством специального сарая — с инструментами, верстаком, а главное — с колесом наподобие того, что крутили Тимур и его команда: чтобы все звенело, дребезжало, жило… А чтобы Кирилл знал, что такое земля и как на ней что-то произрастает, Виталий Мефодьевич, совершенно равнодушный к садоводству и огородничеству, поставил парник для огурцов. Вскапывали землю вдвоем с Кириллом — оба по пояс голые, чумазые, рыжеволосые, курносые, упрямые, вредные…
Рядом с Соломиными купил дом и его друг Матякин — тот самый, за честь которого Виталий вступил в рукопашный бой. Не важно, что поселок расположен слишком близко от аэропорта Шереметьево и рев самолетов не дает заснуть. Зато близко к другу! Этой дружбе скоро стукнет тридцать лет, и Соломин задумал официально отпраздновать это событие — организовать несколько костров, пригласить симпатичных людей… Справлять тридцатилетие дружбы — это тоже проходить свой круг на Земле.
Ирина Стрельникова
#совсемдругойгород
